Летом 2023 года электроэнергетика Казахстана прошла очередную развилку в своем развитии. Запуск с 1 июля обязательного централизованного механизма поставок на сутки вперед (РСВ) для генерации общего назначения в режиме Единого закупщика (ЕЗ) в лице подведомственного Минэнерго РК Расчетно-финансового центра (РФЦ), с последующим тотальным усреднением почасовых цен, в значительной мере изменил картину на энергорынке страны. Хотя каждая генерирующая компания по-прежнему работает в рамках установленных предельных тарифов для тарифной группы, к которой она отнесена, несмотря на то, что около 50% объемов спроса покрываются предложением «внеконкурсных» участников – новых и модернизированных проектов по индивидуальным соглашениям, ТЭЦ, ВИЭ, все-же на краткосрочном рынке появились первые, пока еще зачаточные, признаки конкуренции – генераторы вынуждены хотя бы иногда, в основном в ночные часы, снижать свои ценовые предложения от величины своего тарифа. Появились и почасовые цены, правда усредненные не только в целом по зонам торгов, но и по стране. Тем не менее, вкупе с запущенным реальным балансирующим рынком, где торгуются отклонения, пусть и по чрезмерно сложным схемам, и со слишком низкими разбросами цен покупки и продажи дисбалансов для ситуации острого дефицита маневренных ресурсов в энергосистеме Казахстана, все-таки краткосрочный рынок показал гораздо более объективную картину экономического состояния отрасли по сравнению с действовавшей до этого системой непрозрачных двусторонних договоров.
И стало ясно, например, что все эти разговоры, что в Казахстане очень низкие тарифы генерации, и это, мол, и является основной причиной проблем деградации отрасли, не совсем соответствуют истине. Усредненные тарифы Единого закупщика, по которым оптовые потребители и энергосбытовые организации – ЭСО покупают электроэнергию составляют 14 -15 тенге/ кВтч, что соответствует примерно 2,9–3 руб./кВтч. В России одноставочная цена с учетом стоимости мощности сегодня не превышает 3 рубля за кВтч даже в пиковых значениях. При этом в России в стоимость мощности входят значительные платежи по нескольким программам ДПМ, надбавки для финансирования проектов в неценовых зонах (крымские, калининградские, дальневосточные), составляющие суммарно около ¾ общего платежа за мощность и отражающие, пусть нерыночные, но все же довольно значимые инвестиции в отрасль. И, как известно, там беспокоятся не о дефиците и блэкаутах, а о чрезмерном профиците, отягощающим экономику.
Другим важным результатом введения механизма ЕЗ стала обнажившаяся проблема перекрестного субсидирования тарифов населения за счет тарифов повышенных бюджетных организаций и юрлиц, до этого частично скрытая в преференциальных договорах между производителями с аффилированными ГП ЭСО, а также схемах с использованием так называемых «карманных ЭСО», якобы конкурирующих с ГП. Суть вопроса в том, что в условиях, когда фактическая перекрестка не была должным образом институализирована, было сложно понять, каким образом ГП, несущие основное бремя энергоснабжения населения, распределяют стоимость покупки электроэнергии на оптовом рынке между группами потребителей (границы которого сами по себе при преимущественно двухсторонних непрозрачных договорах были такими же размытыми) Возникающие рядом с ГП якобы независимые ЭСО, а на деле тоже ассоциированные с этой же генерацией и ГП, закупали электроэнергию на опте опять же со скидкой, забирали себе самых платежеспособных потребителей по сниженным, по сравнению с ГП тарифам, и в итоге ГП распределяли всю перекрестку через высокие тарифы на бюджетные предприятия и не очень удачливый малый и средний бизнес. Часть неаффилированных ни с кем ЭСО как-то пытались бороться за потребителей и с ГП, и с карманными ЭСО, но при этом сталкивались с проблемами как на оптовом рынке в части покупки, так и в части доступа к распределительным сетям, многие из которых опять же так или иначе связаны с генерацией и ГП. ЕЗ вывел всех на «чистую воду» – единая цена на оптовом рынке (и он впервые стал походить на настоящий оптовый), хоть и усредненная, хоть и микширующая реальные затраты «здесь и сейчас», но все-таки единая и не дающая никому преимуществ, независимо от прямой или скрытой принадлежности к тому или иному холдингу или отсутствия таковой. И в этой новой ситуации прежде тлевшие противоречия резко обострились, теперь для энергосбытовых организаций невозможно снизить ни закупочную цену на оптовом рынке, ни, как это было и раньше, тариф на передачу – теперь вся перекрестка может либо быть сконцентрирована в сбытовой надбавке, либо разнесена на полную конечную цену, что, конечно, существенно осложняет экономику ГП. Поэтому, видимо, и начались активные дискуссии и в сообществе, и за его пределами.
Здесь же, на розничном рынке, с введением ЕЗ стали возникать и другие конфликты, связанные с расчетами на передачу, поскольку централизация расчетов через ЕЗ ведет к тому, что появилась виртуальная передача электроэнергии как в адрес ЕЗ от электростанций, так от ЕЗ к потребителям, которая, в условиях почти неструктурированной архитектуры тарифов в Казахстане, очевидным образом, не совпадает с физическими перетоками энергии. Так, некоторые ЭСО физически покупают электроэнергию непосредственно на шинах электростанций, но в условиях одноставочных волюметрических тарифов сетевые организации выставляют им счета по полной стоимости виртуальной передачи «от ЕЗ» до потребителей, что, естественно, не нравится сбытовым организациям, у которых ранее таких расходов не было.
Еще одной подсвеченной введением ЕЗ проблемой вкупе с реальными расчетами на балансирующем рынке стало некорректное планирование потребителями как своих объемов на краткосрочном рынке, так и заявок на рынке мощности. На краткосрочном рынке, в условиях довольно низких цен БР на понижение, потребители стали перезаказывать свои объемы потребления, что приводит к плановому росту импорта электроэнергии из России по высоким и малопрозрачным в смысле формирования ценам в пиковые часы. В итоге по факту импорт в заказанных объемах не происходит, но все равно оплачивается, и постфактум ложится в финальные цены ЕЗ, рассчитываемые через несколько недель. На рынке мощности ситуация тоже не очень ясная, по крайней мере, для сторонних наблюдателей. Каким образом транслируется стоимость мощности на массовых потребителей через ЕЗ в условиях, когда практически все ЭСО не имеют систем АИИСКУЭ, и работают по профилям, не очень понятно. По крайней мере объемы заявок потребителей, по которым формируется пик, и соответственно оплата мощности, почти в 2 раза меньше реального пикового потребления мощности.
ЕЗ, как известно, вводился для решения ряда публично декларировавшихся системных проблем в действовавшей до этого модели рынка Казахстана с двусторонними договорами. Часть из них, такие как повышение прозрачности рынка электроэнергии, действительно, если не решены, то теперь, по крайней мере, четко обозначены. Но одной из ключевых целей введения ЕЗ заявлялось и создание условий для ликвидации дефицита на рынке электроэнергии и мощности – именно это было аргументом противников ускоренного перехода к реальному конкурентному рынку с маржинальной ценой, которая, якобы, в условиях дефицита могла бы стать слишком высокой, а потому был нужен этот этап – ЕЗ. Об этом мы еще поговорим в наших публикациях, а пока ответим на вопрос, приблизило ли введение краткосрочной централизованной торговли по предельным тарифам по заявкам на сутки вперед, названное в Казахстане механизмом ЕЗ (хотя ЕЗ – это прежде всего долгосрочные договоры на рынке новой мощности, который в Казахстане уж был) к решению такой задачи? Как максимум – в очень малой степени – за счет дополнительных гарантий по преференциальному выкупу электроэнергии для ряда категорий, который, в то же время, создает проблему снижения ликвидности на конкурентном сегменте «ЕЗ-рынка», снижая и без того его невысокую эффективность в части минимизации затрат участников и соответственно цен для потребителей. На стороне спроса «ЕЗ-рынок», с усреднением цен по всему Казахстану нарушает базовые рыночные принципы ценности электроэнергии – «здесь и сейчас», почти полностью ликвидирует стимулы для потребителей увеличивать эластичность своего спроса, а значит все эти призывы и пожелания о развитии «маломасштабных» ВИЭ, Demand Response и Smart grid – остаются гласом вопиющего в пустыне. Пустыне жесткого регулирования, неконкурентной среды и субъективизма при принятии тех или иных решений.
Оценивая первые итоги введения ЕЗ с позиций того, что он уже случился, и потому нужно пытаться, что называется, to look on the bright side, можно сказать, что эффекты получились смешанные. С точки зрения движения вперед, такой ЕЗ вместе с БРЭ – неплохая тренировка для будущего конкурентного рынка на основе централизованной биржевой торговли со всеми остальными инструментами. Но впереди большая работа, к которой нужно приступать как можно скорее, понимая, что вообще переход на либерализованный конкурентный рынок это не единовременный акт, а процесс, занимающий как минимум несколько лет.
Но есть и другие мнения относительно ЕЗ. Так, известный в Казахстане публичный и политический деятель Петр Своик опубликовал свое видение о том, как должна развиваться энергетика страны, где он очень подробно критикует сегодняшний ЕЗ с другой стороны, так сказать, «слева». Он много что понаписал в своем «концепте», подробный разбор его тезисов займет не одну страницу, и вряд ли будет интересен как специалистам, так и широкой публике. Первым – потому что там местами просто откровенные мечтания из времен СССР, пройденные страницы отрасли, мало связанные с сегодняшними реалиями, при этом очень противоречивые и внутренне, и внешне. Вторым – там просто многое непонятно (как раз то, что он местами правильно оценивает), и вообще это лонгрид, а они сейчас не в моде. Но коротко, я все же пройдусь. Начинает г-н Своик с фундаментального противоречия – предлагая запретить какое-либо извлечение прибыли в электроэнергетике, поскольку электроэнергия – это социальный товар, «…принципиальное отсутствие в электроэнергетическом производстве прибыльности есть фундамент повышения маржинальности у ее потребителей.
Соответственно, извлечение из системы электроснабжения любой частной прибыли, не направляемой на улучшение и расширение производства той же электроэнергии, должно быть поставлено под принципиальный запрет». Не вдаваясь в дискуссию, в этот чистый социализм советского толка, почти военный коммунизм, результаты функционирования экономики которого хорошо известны из истории, можно только поинтересоваться, а как такая энергетика может жить в экономической среде, где царит культ Мамона – капитализм, безотносительно тому хорошо это или плохо, но другого эффективного пути развития человечество пока не придумало, даже в Китае (который, кстати, тоже реформирует свою электроэнергетику именно по рыночному сценарию)? Где энергетические компании вынуждены приобретать все входящие товары и услуги по рыночным ценам с прибылью, но при этом сами не иметь таковой в своем распоряжении? Кстати, тарифное регулирование энергетики в Казахстане, к сожалению, очень близко к таким вот идеям по свидетельствам участников отрасли, и именно поэтому, в т. ч., она и находится в текущем состоянии.
Г-н Своик пишет в своем «концепте»: «…система электроснабжения во всей совокупности энерго-производящих (ЭПО), энерго-передающих и энергоснабжающих (ЭСО) организаций представляет из себя одну технологическую естественную монополию государственной значимости и национального масштаба». И так действительно было, но лет так 30–35 назад. А в сегодняшней рыночной экономике успешных стран мира это совсем не так. В этом процессе есть конкурентные сектора и монопольные. В комплексе они и создают физическую основу конкурентного рынка электроэнергии и показывают гораздо более высокую эффективность, чем монополия. В своем видении, как должен быть устроен казахстанский рынок на перспективу он не только не считает, что механизм ЕЗ это временный этап, но, напротив, абсолютизирует его как институт, считая, что именно ЕЗ является ключевым участником процесса энергоснабжения, закупающим электроэнергию у производителей оптом, а затем распределяющим ее «мелким оптом» крупным потребителям и в розницу «ЭСО – посредникам», как его агентам по продаже электроэнергии массовым потребителям. При этом он требует от ЕЗ не только усреднения цен по стране в каждый час операционных суток, но и усреднения цен в целом на долгосрочный период, в виде тарифов, изменять которые будет волен только Парламент Казахстана. То есть речь о классических тарифах в 2 и 4 копейки за кВтч из СССР, изменяемых постановлениями ЦК КПСС и Советом министров, одобренных на сессии Верховного Совета СССР. В своем труде, разосланным по всей стране и как бы привязанном к позиции потребителей, в частности, к ассоциации бизнеса «Парасат», Петр Своик подробно излагает эти странные идеи, перемежая их время от времени с вполне здравым и точным анализом сути процессов в отрасли – благо, он вполне профессионален как энергетик. Но от этого общий смысл его «концепта», не только не становится более соответствующим тем ориентирам экономического развития отрасли, которые способны вывести ее из кризиса и достичь эффективной гармонии в развитии, а ровно наоборот – это только смещает фокус, отвлекает от четкого понимания, что в целом эти идеи давным- давно устарели и предназначены для совсем другой страны, по которой он так ностальгирует. Там много всего из СССР, но местами и с вполне капиталистическими и даже макроэкономическими предложениями по финансированию реконструкции отрасли через Пенсионный фонд, с доходностью для пенсионеров. Г-н Своик, рассуждая о применении богатств ПФ на благо страны и пенсионеров, похоже, забыл здесь про свой начальный постулат о невозможности извлечения прибыли в энергетике. А вообще, почитайте, там есть чему удивиться в этой гремучей смеси экономических идей, где единые долгосрочные тарифы соседствуют с почти биржевой торговлей электроэнергией, где директивно отменяются права собственности, но при этом говорится о каких-то стимулах для частных инвестиций и т. п., и т. д. Остается только вопрос к ассоциации бизнеса Парасат – вы тоже хотите назад в СССР, или желаете иметь социализм лишь в одной отдельно взятой отрасли, на которой можно ехать, пока она не сдохнет окончательно? Ну так, смею вам доложить, судя по тем данным, с которыми я знаком, она уже близка к этому состоянию. Ну а то, что ей предлагает Петр Своик в качестве лекарства, ее добьет наверняка и очень скоро.
Так что же нужно сегодня электроэнергетике Казахстана? Ответ тот же, что и несколько месяцев назад – свободный конкурентный рынок, и как можно быстрее. Какой? Об этом мы поговорим подробнее в наших следующих публикациях, благо время мы в прошедшие полгода не теряли, погрузились в тему с головой.
Comments