Хорошо известно, что очевидный избыток различных околоэкономических форумов и площадок, обсуждающих в течение многих лет одни и те же проблемы страны, воз которых и ныне там, ведет к такому же очевидному снижению интереса к ним со стороны широкой публики. Примерно так обстоит дело и с профессиональными площадками в энергетике - почти каждый месяц кто-то где-то собирается, что-то обсуждает, где-то ставятся галочки, верстаются отчеты, но проблемы так и остаются почти девственными. Более того, заглянув в анонс повестки и состав участников и спикеров какого–либо будущего мероприятия, скажем, посвященного проблематике тепловой генерации, можно с 90% уверенностью начинать писать обзор того, что случится на этом форуме и даже цитировать отдельных персонажей. При этом также совершенно ясно, что вероятность услышать свежие идеи «со стороны» по ключевым вопросам на таких мероприятиях крайне мала. В том числе просто потому, что спикеры и повестка, определенные заранее, не дадут возможности выступить носителям таких идей. Неформат. Именно поэтому лично я хожу на такие форумы редко.

Но в этот раз, увидев информацию в Facebook о совместном заседании «клуба профессиональных энергетиков» и комитета Госдумы по энергетике по темам планирования, вопросов оплаты мощности на нашем рынке и роли ТЭЦ, я заинтересовался. Потому что, во–первых, это действительно ключевые вопросы отрасли, а во-вторых, хотел услышать позиции и подходы по основным проблемам тех самых «независимых профессионалов, не представляющих крупных участников рынка» как они себя позиционируют. Как и реакцию официальных лиц, присутствие которых предполагал формат проведения встречи в Госдуме.

Но, как это часто бывает, мероприятие трансформировалось «по дороге» в нечто иное и в розданном списке участников уже называлось «расширенным заседанием секции Экспертного совета Комитета Государственной Думы по энергетике по вопросам законодательного обеспечения электроэнергетики и комбинированной выработки тепловой и электрической энергии (когенерация)». Длинное название предопределило такой же обширный список участников из 80 человек, среди которых были в основном, что называется, стандартный набор представителей значимых игроков отрасли и - «все те же лица». Соответственно и большой зал с участниками двух сортов: за столом с табличками, микрофонами и правом высказаться и массовкой сзади - без таковых. Все как обычно.

Но доклады по интересным темам, заявленные в первоначальной повестке, остались, и это обстоятельство заставило остаться и меня.

Первым после вступительного слова зампреда комитета Госдумы Сергея Яковлевича Есякова, кстати, вполне четко определившего проблематику обсуждения и повестку, выступил Владимир Александрович Шкатов из Совета рынка. Тема – планирование в энергетике. Г-н Шкатов занимается этой тематикой давно, насколько помню, еще с 2009 года он на всех конференциях и форумах рассказывает про проблемы планирования. В этот раз он представил презентацию работы по созданию методики планирования, основанной на кластерном анализе, проводившейся в последние несколько лет в Совете рынка.

Надо сказать, что я немного знаком с этой темой в его изложении – сталкивался с ней еще в 2014 году, когда сын писал дипломную работу в МЭИ, а я его консультировал по некоторым вопросам, в том числе по вопросам планирования спроса и формирования цен на мощность в России в сравнении с рыночными моделями. Уже тогда мне были не совсем понятны некоторые методологические вещи в кластерном анализе, приводимые В.А.Шкатовым, в частности, формула расчета коэффициента энергообеспеченности, в которой складываются генерирующая и сетевая мощности, имеющие совершенно разную природу. Но в целом сама идея привести процесс планирования к понятному алгоритму, основанному на статистических данных с учетом множества факторов, на мой взгляд заслуживает внимания и пристального изучения, особенно в рыночной, волатильной по своей природе экономике.

Нынешняя презентация В.А. Шкатова была интересной (и уже размещена здесь). Важно, что и в терминологии, начиная с понятия достаточности (adequacy) генерации и ресурсов в целом идеология планирования по Шкатову выстроена в рыночном ключе, так как это делается, например в Европе в рамках их основных документов в этой сфере – сценариями и прогнозами достаточности (Scenario Outlook & Adequacy Forecast) в сочетании десятилетними планами развития сетей (TYNDP). Особенно интересны были сведения по загрузке наших сетей – оказывается, они у нас загружены в среднем на 30%, причем и распределительные, и магистральные. В сочетании с информацией, озвученной В.А. Шкатовым, о том, что в принципе вся наша энергосистема может быть аппроксимирована через примерно 110 узлов – кластеров, становится не совсем ясным, зачем мы применяем в нашем рынке узловую расчетную модель, (тем более, что запираний сечений у нас по факту не так и много) и не проще ли нам перейти на зональную «европейскую» систему формирования цен со всеми вытекающими из этого возможностями и последствиями? А они являются, на самом деле, ключевыми для решения множества наших проблем - начиная с конкуренции на рознице и заканчивая вариантами применения механизмов оплаты мощности, основанных на ценовом балансе спроса и предложения, отсутствие которого, собственно, и приводит к огромным диспропорциям в планировании. Не берусь судить о математических достоинствах и недостатках предлагаемой В.А. Шкатовым методики, но знаю, что метод кластерного анализа применяется в Европе при решении вопросов сопряжения рынков различных стран (market coupling) и укрупнения ценовых зон. Кстати, действующая расчетная модель с тысячами узлов и сотнями контролируемых сечений в определенном смысле также является кластерной моделью, правда с гораздо более высоким разрешением, на основе статданных которой и должно, по моему разумению, осуществляться планирование.

В.А.Шкатов озвучил важную мысль, которую в том или ином виде мы не раз упоминали в своих статьях – около 40% электроэнергии у нас производится и потребляется без участия магистральных сетей, то есть, по существу, с точки зрения корректной модели рынка - это распределенная генерация и нагрузка – то, о чем твердят сегодня во всем мире. Но не у нас. В нашей модели ТЭЦ – главные производители электроэнергии на распределенном рынке, в непосредственной близости от потребителей (в британской терминологии – embedded generation), - несмотря на их присоединение к распредсетям, являются узлами генерации на оптовом рынке. Этого г-н Шкатов не сказал, а, на мой взгляд, должен был бы. Но в целом выступление показалось интересным и полезным, как и его последующие ремарки о том, что пора понять, что всё изменилось, и всё то, чем мы пользовались до этого – весь тот, по сути, советский в своей основе плановый инструментарий, к которому мы так привыкли, и к достоинствам которого взывали в том или ином виде почти все выступавшие – больше не существует. Понять и принять.

В этом смысле презентация с длинным названием «Влияние качества планирования развития энергосистемы РФ на надежность и эффективность электро- и теплоснабжения потребителей в городах» второго основного докладчика Сергея Сергеевича Белобородова, бывшего председателя Набсовета Совета рынка времен Дмитрия Пономарева, а ныне вице-президента НП «Энергоэффективный город», оставила двоякое впечатление. С одной стороны С.С.Белобородов, выступая в качестве «оппозиционера» нынешней «генеральной линии» много, и часто по делу, критиковал промахи в планировании, иллюстрируя их живыми примерами необоснованных вчерашних и сегодняшних решений о размещении новой генерации на Северо-Западе страны – в частности, строительства ЛАЭС–2 и АЭС в Белоруссии, потенциально вытесняющих с рынка ТЭЦ в регионе, планируемых перетоков с юга на север, в то время как нагрузка растет ровно в обратном направлении и т.д. и т.п. Но с другой, он говорил о необходимости централизации планирования и увеличения его горизонтов до 40 лет(!) в нашем изменчивом, быстро развивающемся мире. Неоднозначными, на мой взгляд, выглядели и его аргументы о преимуществах ПТУ над ПГУ исходя из их более длительного паркового ресурса, что якобы экономит деньги потребителей в долгосрочной перспективе при том, что сами понятия перспективы, как и длительности в последние несколько лет стремительно меняются на фоне бурной технологической революции.

Еще более непонятными для меня стали его сетования на то, что в 2015 году объединили первую и вторую ценовую зоны на рынке РСВ–БР, что якобы привело к росту цен в Сибири на 35%. Насколько помнится, там дело было не только и не столько в этом, а еще и в низкой водности, а также присущей нашей модели проблеме излишнего ценопринимания ТЭЦ на минимальной мощности по условиям выдачи тепла, низкими регулировочными диапазонами тепловой генерации и т.д. Но не суть. Сам подход, при котором соединение двух рыночных зон дополнительным сечением, то есть то, что и называется в Европе – market coupling, а в Америке interconnection, объявляется вредным, на том основании, что это приводит к некоторому выравниванию цен между зонами с учетом насыщения сечения, представляется в корне неправильным и нерыночным. Совершенно верное утверждение С.С. Белобородова о том, что страна большая и «тарифы» (именно так он и выражался) должны быть разными (что, несомненно, правильно по отношению к сетевым тарифам), как раз в наименьшей степени относится к рыночным ценам генерации. Именно в генерации в оптовом сегменте максимальная однородность цен, с учетом возможности передачи мощности, является признаком здорового и развитого рынка, а с точки зрения «единой страны», о чем г-н Белобородов упоминал в своей презентации, тем более.

Понятно, что цены на рынке собственно электроэнергии (то, что у нас называется РСВ–БР) в зонах с более низкой себестоимостью производства при интеграции растут, но при этом проявляется и эффект снижения стоимости резервов в обеих зонах, появляются дополнительные возможности регулирования и т.д., что в значительной мере нивелирует рост цен на краткосрочном рынке. Так это работает в тех моделях, которые не только называются рыночными. Другой вопрос, что у нас модель оптового рынка в целом, и особенно в части купли–продажи мощности, таковой, т.е. по настоящему рыночной, не является, и, скажем, потребители Сибири как платили за мощность по ценам, установленным по факту правительством - «по тарифам», - так и будут платить, а цена на РСВ для них, да, выросла. Если бы сечение было без ограничения по мощности – то в итоге и сравнялась бы с ценой первой ЦЗ, вернее с индексом ближайшего хаба. Конечно, вполне разумным в таких условиях выглядит вариант дифференциации не по двум, а по множеству зон – по границам тех же ЗСП, и формирование в них единых зональных, а не узловых цен с учетом фактических сечений между ними, как это и происходит в европейской модели, а в дальнейшем двигаться по пути интеграции ЗСП за счет увеличения пропускной способности. Но у нас применяется другая, более сложная в основе и одновременно чрезвычайно упрощенная по отношению к оригиналам узловая модель, на которую к тому же наложена нерыночная конструкция по оплате мощности. То, о чем говорит г-н Белобородов - рост цен в Сибири - это отражение несовершенной модели в зеркале. На которое, как известно, нечего пенять.

Но все же г-ну Белобородову надо отдать должное – он подсветил многие проблемы, с ним можно соглашаться или нет в ключевых моментах и в деталях, но назвать его выступление, хотя и длительное по времени, скучным и ни о чем – нельзя.

Что, напротив, можно и нужно сказать о многих других выступлениях, прозвучавших вслед за основными докладчиками. Там было много известных людей, опытных спикеров, но порой казалось, что их известность обратно пропорциональна качеству их речей и реплик. Не буду останавливаться подробно, но в этой части запомнились выступления широко известного критика всех мыслимых и немыслимых реформ г-на Кудрявого, который в какой-то мере развивая мысль г-на Белобородова, заявил о том, что вводы современных ПГУ по этим ужасным с точки зрения условий для потребителей ДПМ (с чем категорически согласен) «подсадили нас на иглу» почище «нефтяной», (что считаю нонсенсом), поскольку, мол, «освоить ремонт» этих новых мощностей наши ремонтные предприятия не в состоянии – здесь нужен только заводской сервис. Иными словами, будь его воля, никакого трансфера технологий и разделения труда в мире не существовало бы, а мы так и должны были бы ездить на Жигулях и Волгах, поскольку для Мерседес или Вольво нужен нормальный сервис. Кстати, Победы и Волги ГАЗ – 21 намного крепче современных автомобилей, хотя и существенно менее эффективны. Значит ли это, что нам не нужно было их менять?

Как всегда долго, профессионально и предсказуемо выступала Александра Панина из Интер РАО, последовательно и настойчиво развивая мысль о том, что генераторы который год ужимаются в расходах где только можно и терпят всяческие убытки, если сравнивать различные индексы роста цен (выглядевшие как минимум вырванными из контекста), и вообще являются ангелами во плоти. Но рано или поздно они выведут устаревшие мощности, которым не хватает сотен миллионов, и вам всем придется платить миллиарды на новые замещающие мощности или сетевые решения. Из чего вывод – дайте нам сотни миллионов, но сейчас. Или миллиарды – но потом. В практической плоскости это означает – поднимите нам цену КОМа в два, а может в три раза – настолько, чтобы нам было комфортно. Но в логике г-жи Паниной был один явный изъян, на который почему-то никто из выступавших после нее не обратил внимание. Если она так волнуется за продление ресурса старых станций, которым не хватает совсем чуть-чуть, и которые они вынуждены выводить, преподнося «сюрприз», по её выражению, губернаторам, то почему бы КОМ не проводить между старой и новой мощностью? Как это вообще-то и делается на нормальных рынках мощности, и тогда все встанет на свои места – если действительно продлить ресурс выгоднее, если модернизация менее затратна по сравнению с новыми стройками, то старые станции выиграют КОМ и будут получать с рынка необходимую поддержку. Но тогда нужно забыть о всяческих ДПМ штрих и два штриха, или же о заклинаниях «поднимите нам веки» - т.е. цену КОМ. Цена конкурентного отбора мощности – это рыночный баланс, это то, что при прочих равных - при том, какой уровень спроса определит системный оператор, исходя из своих представлений о надежности, согласованных с потребителями - в итоге готовы предложить генераторы, чтобы остаться на рынке. В условиях избытка – да, цена может оказаться низкой, потому что генераторы скорее всего будут демпинговать, но на то отбор и долгосрочный – на несколько лет вперед, чтобы отслеживать тенденции по возможностям как новых вводов, так и выводов и управлять своими рисками, при том, что и регулятор имеет опцию и право вмешаться, если посчитает, что риски генераторов угрожают безопасности и надежности в целом. В Великобритании уже несколько лет нет избытка – наоборот ситуация близка к дефициту резервов, именно потому и был введен рынок мощности, но цена на нём остается низкой. Почему? Потому что настоящий рынок порождает ответы на возникающие вызовы – и такими ответами становятся новые технологии, замещающие старые – те же ВИЭ, накопители, агрегаторы нагрузки, современные автоматизированные пиковые газотурбинные и газопоршневые станции или интерконнекторы из Норвегии. То, о чем мы много говорим, но что не растет у нас «изнутри», и в первую очередь потому что «почва», то бишь модель рынка, является неплодородной.

Только об этом г-жа Панина не сказала. Она, напротив, говорила о 100-летии ГОЭРЛО, о централизованных началах и больших планах, которые неплохо бы повторить, а мы, мол, да, «чемпионы» готовы к их воплощению. Но, похоже, на этот раз на рыночной основе, по крайней мере с точки зрения уровня цен для потребителей и собственных доходов.

Я был бы необъективен, если бы обвинял в грехе нерыночности только симпатичную и очевидно умную женщину из Интер РАО. Нет, она была не одна и далеко не самая одиозная в этом смысле. Про то, что нужно, по сути, все вернуть в СССР в сфере планирования – говорили почти все. В той или иной форме. Всем или почти всем выступавшим – плохо или хорошо, но в той или иной степени не нравилось отсутствие четких указаний сверху и снизу. Мы, мол, готовы, но нет указаний, нет сигналов, и в этом главная проблема уже много лет. Не знают губернаторы, что им нужно, не знает правительство, никто не знает. Даже экономика и та не знает. В этом контексте знаково прозвучала реплика Сергея Васильева из Русгидро, отвечающего ныне за Дальний Восток, а когда-то, несколько лет назад, директора департамента развития электроэнергетики Минэнерго. Я, – сказал, г-н Васильев, - не работал несколько лет в энергетике, вот вернулся, а как будто и не уходил. И это была самая точная оценка тому, что у нас происходит в отрасли в последние 7-8 лет.

Минэнерго вообще выступило на редкость неудачно, на мой взгляд, на этом мероприятии. Вначале в президиум с опозданием пришел зам. министра г-н Кравченко. Посидел, послушал докладчиков, очевидно не нашел ничего интересного для себя, поскольку альткотельная, о которой он так много говорит в эти дни везде и всюду, впрямую не обсуждалась, и ушел. За себя, как выяснилось, оставил Храпкова Алексея Анатольевича – замдиректора департамента Минэнерго, занимающегося теплоснабжением. Когда Сергей Есяков предоставил ему слово, он, после пространных дежурных реплик, перешел к сути, как ему показалось – к тому, как Минэнерго нынче «полностью перестраивает систему перспективного планирования» на базе Энергосетьпроекта. Мы уже писали об этом, и наши худшие опасения подтвердились – чиновники Минэнерго мыслят исключительно прошлыми категориями в этой сфере, и какое -либо рыночное мышление там найти сложно.

Но во всей этой антирыночной атмосфере совещания напоследок все-таки пробился луч света. И как ни странно проявился он в эмоциональном выступлении всем известного Георгия Петровича Кутового - тоже часто критикующего реформы с позиций "реваншистов" - сторонников централизации. Он «замолвил слово» о ТЭЦ – и быстро и четко, что было особенно ценно на излете совещания, когда от выступающих требовали «по одной минуте» (хотя вначале прений мы вынуждены были выслушивать 10-15 минутные эссе ни о чем от «уважаемых спикеров»), изложил фундаментальные вещи. О том, почему вне всякой логики ТЭЦ убыточны и что с эти надо делать. Это известные вещи, но парадокс заключается в том, что их редко кто четко озвучивает. Обычно начинают говорить о перекрестке между теплом и "электрикой", методике разнесения затрат и т.д. – вещах важных, но производных от главного – ТЭЦ генерируют электроэнергию попутно производству тепла, что снижает в итоге стоимость последнего. А не наоборот. Электроэнергия ТЭЦ предназначена в основном для локального потребления ровным графиком. Так они развивались исторически, так они становились узлами региональных энергосистем. Но они никогда не были узлами межсистемных связей и энергосистемы в целом - роль, которую им навязали с созданием оптового рынка. Рецепты Георгия Кутового полностью совпадают с нашими – «свободу ТЭЦ» в плане работы на опте или на рознице на тепловой выработке и использование их в качестве резерва на опте на «конденсационных хвостах». Его выступление одобрительно встретили многие – в том числе и ректор МЭИ Николай Рогалев, также ранее упоминавший эту проблему в своей реплике, сидящие рядом руководители массовой региональной теплогенерации в экономически сложных районах страны – в частности я слышал, как новый гендиректор ТГК-2 Надежда Пинигина так и сказала – полностью вас поддерживаю. Мы тоже.

Правда, Георгий Петрович сказав А, не сказал Б: на розницу-то ТЭЦ выпустить можно, но вот с кем они там будут заключать договоры? С гарантирующими поставщиками, доминирующими на рынке почти на 100%? Так в сегодняшней нормативке ГП не интересует цена генерации – они в полном объеме транслируют её на своих потребителей. В формуле расчета цены для потребителей стоимость мощности на рознице просто прибавляется к стоимости на опте. Сбытовые надбавки зависят от максимальной мощности потребителей и объемов проданной энергии, поскольку рассчитываются в процентах. ГП никак не заинтересованы покупать электроэнергию у ТЭЦ. Ничего не изменит в этом смысле и планируемый ФАС переход расчета сбытовых надбавок ГП по эталонам. ГП не интересует цена генерации, так как они нечего, как минимум, не выигрывают от её снижения. Другие сбыты и потребители? Вопрос в том, насколько ниже она может быть у ТЭЦ на рознице чем на опте (а сегодня они часто работают на опте в убыток) и по какому графику. Главное и основное преимущество локальной когенерации в плане цены на электроэнергию для её потребителей «за забором» состоит в том, что они не платят полный сетевой тариф – по крайней мере, его магистральную часть, т.е. в наших реалиях - тариф ФСК. Но это требует полного пересмотра порядка формирования тарифов на передачу. Что в свою очередь может повлечь и другие кардинальные изменения в модели рынка. Иными словами, за одну ниточку потянешь – придется разматывать весь клубок.

Готовы ли мы к этому? Готово ли к этому то сообщество, которое было представлено на этом экспертном совете? На наш взгляд, пока нет.

Но из этого не следует, что всем нам – сторонникам настоящего рынка - стоит опускать руки. Ровно наоборот. Нужно объединяться, слышать пока еще немногие, но уже вполне твердые голоса сторонников во всех структурах и ипостасях. Таковые были – начиная, кстати и с самого ведущего - Сергея Есякова. Про это в том или ином виде говорил Максим Балашов из Русала, Денис Черепанов из Деловой России. Конечно же, В.А. Шкатов и Елена Андреева из Мосэнерго, которая сказала честно о том, что не всегда комбинированная выработка является самым оптимальным способом производства электроэнергии и тепла. Многих наших союзников не было на этом совещании – они не входят в число заслуженных экспертов, которых сажают к микрофонам.

Рано или поздно нам всем придется понять и принять то, о чем говорил Владимир Шкатов в самом конце – нужно смотреть вперед, оглядываться назад бессмысленно.