На фоне, похоже, провалившегося блицкрига кампании Минэнерго и «заказчиков» под условным названием «Деньги ваши – модернизация наша», в последние недели явно нарастает активность вокруг проблематики развития сетевого комплекса, где хотя денег и заметно меньше, но зато они могут быть сосредоточены и потрачены гораздо «кучнее» в силу существенно меньшего числа значимых игроков. Отчасти эта активность объясняется, на наш взгляд, и необходимостью новому формирующемуся менеджменту Россетей создать для себя «повестку» – внятный образ действий на ближайшие годы и их внешнего восприятия со стороны, в первую очередь, старой новой власти, Этот образ, конечно, должен быть стратегически весомым, устремленным в инновационное и прочее «трансформирующееся технологическое» будущее с одной стороны, а с другой – надежным, стабильным и немножко консервативным, понятным для нынешней власти, воспринимающей все эти наши госкорпорации и компании как технологические отделы и департаменты по управлению экономикой и жизнью в стране. Думаем, с этим связана череда круглых столов на тему регулирования сетевого комплекса и смежных проблем, в первую очередь тарифов, на один из которых в Госдуме 25 апреля мы даже собирались, но в силу ряда причин не дошли. Тем не менее, мысли о том, что мы могли бы там сказать, уже крутились в голове, а мысли – они как заряженное ружье: рано или поздно, если уж сформировались, выстрелят.

Посмотрим на типичные вопросы, заявляемые к обсуждению:

1. Технологическое присоединение «льготной» категории заявителей. Изменение принципов.

2. Введение экономической ответственности потребителей за использование объема заявленной при технологическом присоединении сетевой мощности.

3. Правовое регулирование порядка и механизма вовлечения в хозяйственный оборот бесхозяйных объектов электросетевого комплекса;

4. Дальнейшая консолидация сетевого комплекса: за и против.

5. Износ объектов сетевой инфраструктуры, пути предотвращения деградации ЕЭС России.

6. Разграничение балансовой принадлежности электрических сетей: от генерации до конечного потребителя.

7. Укрепление платежной дисциплины в электросетевом комплексе.

Они представляются, несомненно, важными и чрезвычайно актуальными, однако первое, что бросается в глаза по их прочтении – это отсутствие в них какой-либо новизны на протяжении последнего десятилетия. То есть здесь - как и во многих других аспектах нашей жизни в последние 7-8 лет - вопросы есть, обсуждения имеются, процесс идет, но вот результатов не видно. Почему? Давайте разбираться.

Мы прошли длинный путь в регулировании сетевого комплекса, начиная с начала нулевых, стартовав, пожалуй, с Приказа ФСТ 20-э/2 от 6 августа 2004 года – основополагающего документа в этой сфере. Будучи наследником более ранних нормативных актов в этой области, начинался он как документ, регулирующий тарифы на электрическую и тепловую энергию в целом, а затем постепенно трансформировался вместе с отраслью, становясь все более сконцентрированным на регулировании сетевых тарифов. В процессе этой трансформации и адаптации к переменам было много подводных камней, один из которых – путаница и смешение понятий мощности с оптового рынка и вообще генераторной мощности как таковой с одной стороны и сетевой мощности с другой. Ранее, до разделения по видам деятельности эти понятия имели сходный смысл, по крайней мере с экономической точки зрения, и многие не понимали смысла их различий вплоть до 2010-2011 гг. Особо одаренные сотрудники различных служб, к энергетике имеющих очень отдаленное отношение, но от этого не менее уполномоченных, в силу определенных причин, которые мы бы назвали больше политическими, были озадачены в аккурат к этому времени поисками врагов в энергосообществе. И это смешение и непонимание стоили одному из авторов этой статьи 4,5 лет доказывания в рамках уголовного дела, что 2х2=4, а не 5. Но нет худа без добра – зато теперь мы в теме глубоко.

В 2008-2009 гг. якобы для конкуренции на рознице в сетях внедрили котловой тариф в регионах: считалось, что цена на энергию задается ценой региональных ГП, а передача для разных потребителей в разных сетях разная, и если их выровнять, то жизнь сразу наладится. Конкуренция, как мы теперь знаем, не задалась, зато количество сетевых организаций выросло в разы. Заметим, что "котел" в таком виде, как он существует у нас – по регионам, причем достаточно большим и разным внутри, с различной структурой сетей и потребителей услуг по передаче, нигде в мире не применялся и не применяется, как, собственно, и институт ГП с единой ценой по административным границам регионов. Нет там и никаких «котлодержателей», как официальных, так и неофициальных.

В 2010-11м начали внедрять RAB – используемый во всем мире механизм долгосрочного регулирования монополий, основанный на доходности на созданный новый капитал. В итоге тарифы взлетели, а уже с 2011-12 года их принялись «сглаживать». Как результат – огромные долги перед сетями в регионах, которые не знают как закрыть. Причины такой незадачи известны – отсутствие механизмов и опыта рыночного планирования, особенно в регионах, а также дорогой капитал наряду с завышенными аппетитами владельцев сетевых активов. С роспуском ФСТ и принятием ФАС на себя функций по регулированию сетей, что давало многим определенные, но, как оказалось, несбыточные надежды на позитивные перемены, RAB решили вообще отменить, потом вроде бы передумали, но вот теперь хотят снизить доходность до плановых уровней инфляции в 4%, что явно ниже стоимости капитала.

Нельзя забывать, конечно, про льготы на техприсоединение до 15 кВт, затем до 150 кВт и выпадающие доходы, doing business, а вообще–то doing "отдых" или doing "дача" и дома. Значимыми маркерами обсуждений последнего времени в этой сфере являются регуляторные контракты, правда с непонятными параметрами (например, какой тариф – котловой, индивидуальный, только по инвестпрограмме или включая операционные расходы и т.п.), пресловутая идефикс–консолидация сетей, но не в рынке, а через административные критерии ТСО, предложения об отмене фундаментальных принципов правооборота в части той же аренды.

Все это вместе говорит о том, что за 15 лет реформ у наших регуляторов всех мастей так и не сформировалось понимание, что же такое регулирование электросетевых активов в рыночных условиях. Метания внутри «котла» сформированных когда-то представлений и иллюзий и основанных на них правовых конструкций, то в одну сторону, то в другую – вот что, на наш взгляд, происходит в этой сфере.

А надо бы отойти в сторону и подумать.

Давайте разберемся, что такое сетевой тариф, в чем заключаются основные принципы его формирования в рыночных условиях (рис. 1)?

• С точки зрения поставщиков – сетевых компаний - должна быть обеспечена общая эффективность бизнеса: все затраты, учтенные в тарифе, должны в полном объеме окупаться платежами потребителей услуг по передаче. При этом такие платежи должны взиматься по принципу: кто эти затраты создает, тот за них и платит (cost allocation) c одной стороны, а с другой, общие социализированные расходы – содержание сети в целях обеспечения готовности к выдаче электроэнергии - должны возмещаться всеми участникам вне зависимости от объема потребления. Вместе эти принципы обеспечивают баланс интересов и поставщиков услуг и потребителей.

• С точки зрения потребителей должны соблюдаться дополнительные базовые правила – простота, стабильность, понятность и прозрачность, поскольку иначе сетевые услуги для потребителей становятся «недружественными» и по форме, и по содержанию.

Рисунок 1

В целом расходы сети, по одному из исследований МИТ (MIT Energy Initiative: Utility of the Future), можно изобразить в виде трех составляющих (рис. 2):

Рисунок 2

Верхняя часть столбика (LMP surplus) – это «разность узловых цен», если применить узловое ценообразование в распредсетях, но пока, для простоты, будем говорить о том, что это маржинальные переменные затраты сети на передачу единицы объема элетроэнергии, то есть то, что у нас называется затратами по «ставке на потери» при перемещении n-го количества электронов в одном кВт за 1 час из точки А в точку В сети. Эта небольшая часть затрат сети, подлежащих компенсации в тарифе, зависит от расстояния между генерацией и потребителем, сечения, уровня напряжения, состояния сети. И она тем относительно больше, чем выше загрузка сети – пропорционально объему передачи, то есть растет инкрементно. В предельном случае при полной загрузке сети до состояния запертости цены в узлах потребления могут значительно отличаться от цен в узлах, близких к генерации. Исследование МИТ показывает, что без искажений такие «рентные» доходы (рента за "поездку по сети" из одной точки в другую) могут компенсировать не более 20% общих затрат.

Затем идут расходы, связанные с обеспечением пропускной способности сети (ее мощности) для пропуска пиковых объемов электроэнергии в целях обеспечения всех присоединенных потребителей в соответствии с их заявленными мощностями. Это пиковая сетевая мощность, и она пропорциональна вкладу каждого присоединенного потребителя в совмещенный пик, так или иначе рассчитываемый. Сюда же относятся и инвестиции в расширение и укрепление сети в соответствии с суммарными заявками потребителей на будущие периоды, включая техприсоединение самих потребителей. Нужно помнить, что верхним ограничением величины этих расходов в тарифе является объем мощности, запрашиваемый у сети потребителями. Сеть не может предъявлять регулятору затраты, если они не обоснованы заявками потребителей на обеспечение им данной мощности в данной точке и в данный момент времени.

В идеале этих двух составляющих было бы достаточно, чтобы корректно отражать все затраты сети в рыночном пространстве. Однако на самом деле всегда есть ошибки, несовпадения во времени в части планов по использованию мощности и моментом ее готовности, наконец есть перекрестка всех мастей, разнообразные платежи через сетевой тариф для сбора квазиналогов и субсидий и т.д. То есть всегда существует «остаточная» часть затрат, которые невозможно компенсировать через «ставку на потери» и пиковую сетевую мощность. Такие затраты не связаны ни с потерями или сетевыми ограничениями, ни с максимально необходимой в пиковые часы мощностью. Это такой балласт – бремя, которое должны нести все и как-то оплачивать такие расходы сетевым организациям.

Есть несколько вариантов возмещения этих затрат, разбитых на три описанных выше составляющих (рис. 3).

Рисунок 3

Первый вариант "зеркалит" фактические затраты – маржинальные на передачу электроэнергии черех ставку на потери, обеспечение пропускной способности сети через пиковую мощность и остаточные затраты, восполняемые через плату за наличие присоединения и иные платежи. Это наиболее эффективный подход, как раз потому, что не искажает или искажает минимально в структуре тарифов структуру затрат. Но у нас он не используется.

У нас часть потребителей, очень небольшая, оплачивает услуги по передаче через двухставочный тариф: электроэнергия + мощность (столбец 2). Этот способ ближе к «прототипу», но он искажает сущность «остаточных» затрат, разнося их в плату за мощность и ээ, которые, к ним, как уже было сказано, не имеют отношения. Ну, скажем, сегодня мощности избыточны в целом в сети, однако в будущем ожидается рост нагрузки в определенном районе, поэтому там нужно было бы построить новые сетевые мощности. Однако строить только там – невыгодно, потому что потом придется укреплять сеть и в других локациях, чтобы сохранить надежность и низкий уровень потерь. Кто должен платить за эти новые расходы и как? Через пиковую мощность? Но часть потребителей могут посчитать эти платежи слишком высокими и не будут потреблять в пиковый период (в часы плановой нагрузки). Чтобы нивелировать этот эффект, регулятор расширяет диапазон часов плановой нагрузки, делая таким образом нечувствительными реальные пиковые сигналы в конкретные часы, что в итоге снижает стимулы для инвестиций и в сети, и в генерацию. Еще в большей степени это касается различных механизмов субсидирования через сетевой тариф. Совершенно очевидно, например, что объем перекрестного субсидирования, возлагаемый на тех или иных потребителей пропорционально их потреблению и вкладу в пиковую мощность, является несправедливым социально и неоправданным экономически хотя бы потому, что стимулирует бегство наиболее здоровых агентов из сети.

В другом варианте (столбец 3), наиболее распространенном у нас, три составляющие затрат возмещаются через одноставочный расчетный тариф с расчетным фактором загрузки и объемом необходимой мощности. И то, и другое мало того, что не отражает точно фактические затраты и всегда имеет значительный люфт в ту или иную сторону, так еще и часто используется регуляторами для манипуляций в достижении тех или иных целей.

Таким образом у нас структура тарифа изначально, еще до всяких других трудностей, которые мы неустанно обсуждаем многие годы, не отражает суть затрат.

Сеть имеет несколько источников дохода в рынке (рис. 4): от техприсоединения, от собственно использования сети, коммерческих услуг и так называемых policy–сборов и подобных платежей, осуществляемых через тариф.

Рисунок 4

Важно то, что policy должны выделяться отдельно. Важно также то, что в распредсетях нет и не должно быть "котлов" в регионах, которые у нас возникли из-за «десантирования» в розничную модель региональных гарантирующих поставщиков. По сравнению с тем, как должно быть «по учебникам» - у нас все не так. Изначально.

Рисунок 5

Поэтому реформирование регулирования сетевого комплекса в России, по нашему мнению, в первую очередь должно заключаться в следующем: нужно сделать так, чтобы тарифные меню отражали структуру затрат сети. Но при этом следует иметь ввиду, что новые тенденции и технологические достижения позволяют и даже требуют введения пространственного разрешения, дифференциации на уровне распредсетей – как раз для этого в первую очередь нужен умный учет, а не только для технологического управления сетью, что безусловно полезно, но не влияет прямо на те же потери и оптимизацию работы сетей с точки зрения рынка. Нужно помнить, что меняется все – и роль распредсетей, и их структура доходов. Они становятся платформами. Вот этим всем и надо заниматься в первую очередь.

Рисунок 6

А вопросы, выносимые в повестку многочисленных совещаний, столов и прочих событий по обсуждению одних и тех же вопросов годами и десятилетиями, в своей сути вторичны, какими бы важными они кому-то ни казались.