Итак, у нас есть первые, хотя и предварительные итоги той "солянки", которую начали варить несколько лет назад наши государственные генераторы, основательно привыкшие за годы расцветшего в десятых псевдорынка в отрасли к тому, что жизнь хороша и жить хорошо, независимо от того, как идут дела у других, неважно рядом, у партнеров и соседей, или же у потребителей, да и вообще в стране в целом. Главным «поваром» этого блюда, наверное, все-таки было Интер РАО (ему же оно в основном и досталось), су-шефом – Минэнерго, хотя, конечно, внешне это представлялось наоборот. Были и другие помощники-активисты, усердно крошившие ингредиенты для этого варева – и среди генераторов, и среди ФОИвов, и среди некоторых очень даже известных коллег из экспертного сообщества. Нельзя не отметить здесь и роль Минпромторга, которое местами старалось быть святее папы, закручивая гайки в части локализации и прочих ограничений с одной стороны, при этом снимая ответственность за реальные результаты качества этого блюда, для достижения которых оно якобы и варилось– модернизировать старые изношенные советского образца ТЭС и ТЭЦ в особенности, с другой.
Были и «свидетели», старавшиеся рядом постоять, особенно ничего не делая, чтобы не испачкаться, но при этом свою порцию они рассчитывали получить одними из первых. Это они сейчас, наряду с некоторыми активистами оказались очень недовольными тем, что им, что называется, не досталось. Некоторые из числа «свидетелей» предлагали вполне дельные советы, где и как посолить блюдо, на каком огне держать, чтобы поприличней все это выглядело, но их никто из активистов и главных стряпчих особенно не слушал, а вот поварские фартуки им всем все же одеть пришлось. Были, наконец, и те, кто с самого начала призывал эту кухню не открывать, а пойти в соседний приличный ресторан, поучиться. Но ее в итоге все-таки открыли. Пробуем.
Подробности отбора детально обсуждались на семинаре в минувшую пятницу, где Андрей Максимов из Минэнерго доступно и профессионально изложил как итоги первого отбора, так и сами подходы к программе ДПМ-2 Минэнерго в частности, и Правительства в целом. Его оппонентом выступил Юрий Мельников из Центра энергетики МШУ «Сколково», не менее профессионально представивший аргументы противников программы. Советую послушать и посмотреть оба выступления всем, кто интересуется этой тематикой, и особенно тем, кто не вникал в детали – там все очень обстоятельно и понятно, в отличие от того же Постановления Правительства № 43. Смысла дополнительно останавливаться на критике нюансов принятой и уже начавшейся реализовываться программы, думаю, нет – поезд со станции ушел, и остановить его в ближайшей перспективе вряд ли возможно. На чем хотелось бы остановиться, так это на общих подходах Минэнерго к вопросам зачем была нужна эта программа и почему именно так она была сконструирована, изложенных в выступлении Андрея Максимова.
Оказывается, проблема в том, что у нас на рынке сложилась низкая цена. На РСВ она определяется регулируемой ценой на газ, а на рынке мощности КОМ известными ограничениями по точкам 1 и 2. Этой совокупной цены, мол, было недостаточно, чтобы модернизировать старые мощности. Вначале размышляли, а не поднять ли цену КОМ, чтобы у генераторов появились деньги, но потом решили, что поднять-то можно, но они обязательств никаких нести не будут, деньги проедят. Поэтому пошли другим путем. Цену КОМ, заметим в скобках, в итоге все же тоже подняли.
И, чтобы два раза не вставать, рассмотрим еще один приведенный тезис: некоторые, в частности Фортум, предлагали подождать пока цена сама не станет расти и в РСВ и в КОМ, поскольку старые мощности бы начали выводиться, и только потом на этой выросшей цене начинать что-то делать, но Минэнерго, оценив такой подход, решило, что так будет дорого для потребителей, это же вначале надо выводить, потом строить взамен новое и т.д. Поэтому решили «заранее», так сказать. В предупредительном режиме. Не лечить, а профилактировать. Вот примерно это излагал Андрей Максимов от имени Минэнерго в своем выступлении.
О чем все это? Разве не цена является основным сигналом в рыночной экономике вообще и в рыночной электроэнергетике, которую мы якобы построили как раз под руководством и при живейшем участи этого самого ведомства в последние 8-10 лет, и Андрея Максимова в частности, без всякой иронии – одного из ключевых специалистов Минэнерго? Разве низкая цена РСВ и КОМ не свидетельство в том числе и того избытка в 20 ГВт (а на самом деле все 40), о котором упоминал Максимов? Конечно, сегодняшний КОМ – это пародия на рынок, и им точно нужно заниматься – переделывать от начала и до конца, а не просто «поднимать или опускать» или еще что-то, в том числе зачем-то увеличивать сроки (хотя в данном случае понятно зачем), когда во всем мире в условиях быстрого технологического прогресса и роста неопределенностей их сокращают.
Но даже если просто поднять цену КОМ – верхнюю планку, тезис о том, что «они не будут нести обязательств» не выдерживает никакой критики. Обязательства понятные и простые. Не будут поставлять мощность в оговоренный срок и в заданном на отборе объеме – не будут получать плату за мощность. Так это делается на рынках мощности, и, кстати, сам Андрей Максимов об этом не раз говорил в данном выступлении, объясняя риски генераторов в программе ДПМ - модернизации. Чем КОММод отличается от обычного КОМ в этом смысле, осталось для меня загадкой.
О предложениях Фортума и реакции на него Минэнерго. Это все о том же – опять о курице и яйце. Да, рынок работает именно так – растет спрос, снижается предложение или то и другое вместе – растет цена – появляется сигнал к инвестициям. И в случае продления ресурса или даже реальной модернизации никакой альтернативной дихотомии – гринфилд или браунфилд – между проектами нет. Если объекты востребованы, они реконструируются, модернизируются для повышения эффективности в опексах, или же ремонтируются и обновляются ради продления ресурса, (если имеется дефицит и нет времени на модернизацию), и делается это на старых местах и старой инфраструктуре, то есть ровно так же, как и сегодня будет проводится реализация мероприятий по программе ДПМ-2. В случае же их ненужности рынку, они выводятся, и на их месте ничего не строится, кроме музеев и различных джентрифицированных заведений.
Поэтому нет там никакого увеличения стоимости ни в разы, ни на 80% или еще как-то, если мы говорим о тех же локациях и примерно той же мощности. Кстати, цены состоявшегося отбора на уровне текущих опексов генерации в рынке и ниже текущей полной цены, отягощенной всяческими ДПМобразными надбавками в цене мощности, как раз, помимо прочего, свидетельствуют и о том, что генераторы - победители вполне были в состоянии проводить все эти несложные мероприятия и без всяких ДПМ, которые, в данном случае, всего лишь инструмент неплохо подзаработать на ремонтах своих собственных активов, плюс получить дополнительные внерыночные гарантии их востребованности на ближайшие 20 лет, "конкурируя" таким вот незатейливым образом с другими технологиями и решениями. Но проблема в том, что в рыночной экономике, пока она рыночная, на каждое действие всегда находится противодействие, и цена все равно остается индикатором всего и вся. И в ближайшие годы, уверен, мы будем наблюдать в электроэнергетике расцвет альтернативных всей этой истории тенденций. Уже сегодня многие решения распределенной энергетики дешевле и эффективнее не только новых ДПМвских проектов традиционной генерации, но и запрашиваемых совокупных цен на углубленные капремонты и реновацию под видом модернизации. И это своего рода отложенный смертельный приговор для традиционной тепловой генерации.
Инвестиции в отрасли нужны тогда, когда для этого есть ценовые сигналы, и эти сигналы сегодня, как ни парадоксально, создаются не реальным спросом, а нашими регуляторами с их «профилактическими» программами "лечения" отрасли, выливающимися в обременение потребителей расходами, не зависящими от их потребностей. Но бы пора уже понять, рыночная экономика она на то и рыночная, что главным «доктором» там являются объективные рыночные законы баланса спроса и предложения, а не заботливые мысли и прогнозы чиновников и иже с ними, какими бы умными и профессиональными они не казались.