Итак, прошел год с начала нового витка реформ в казахстанской электроэнергетике, краеугольным камнем которых явилось введение с 1 июля 2023 года механизма Единого Закупщика (ЕЗ). И примерно в течение этого же времени, с конца июня 2023 я активно погрузился в процессы изучения текущей ситуации в отрасли и выработки рекомендаций решений в рамках консультаций по разработке Стратегии отрасли до 2035 года с горизонтами до 2060 года. Эта Стратегия готовилась по заказу Казахстанской электроэнергетической ассоциации (КЭА), объединяющей крупнейших производителей электроэнергии и тепла в Казахстане и одновременно являющейся согласно законодательству страны т. н. «Советом рынка» с неким экспертным функционалом, надо сказать, довольно размытым, как, впрочем, и многие ключевые моменты в текущем отраслевом нормативном поле РК. Суть Стратегии, по замыслу заказчиков – крупных энергохолдингов, включая в том числе и Системного оператора KEGOC – должна была состоять в ответе на главный вопрос – каким образом преимущественно угольная сегодняшняя электроэнергетика страны, построенная во времена СССР, сможет вписаться в заявленные рамки принятой ранее Стратегии достижения углеродной нейтральности к 2060 году, что для этого нужно делать в отрасли, каковы должны быть целевые энергобалансы, как должен развиваться сетевой комплекс и, самое главное, как и за счет чего этого делать.
Вот как раз на вопросе «как» и были сосредоточенны мои консультативные усилия. Потому что энергобалансы несомненно важны, их можно посчитать и оценить стоимость производства электроэнергии как, что называется, на пальцах, так и в рамках различных технологий моделирования, но на горизонтах за пределами 10 лет все эти расчеты все равно являются достаточно приблизительными с вероятностным результатом, зависящим от множества неконтролируемых и переменчивых факторов. И, главное, не отвечают на ключевой вопрос – как перестроить энергосистему страны наиболее эффективным, а значит оптимальным образом.
В этом смысле совместно с казахстанской компанией консультантом CSI, которая и привлекла меня в качестве внешнего эксперта, была проделана большая работа – анализ того, что есть сейчас в отрасли, причем в динамике изменений, связанных с внедрением механизма ЕЗ и его отладки в казахстанских условиях и в казахстанском варианте, значительно отличающемся от используемого в мировой практике, а также выработаны предложения того, что нужно делать. В последующем все эти идеи в общем виде изложены в цикле статей на нашем сайте и уже были в том или ином виде представлены в наших YouTube трансляциях. Но сегодня я хочу подвести некоторые общие итоги этой деятельности, и более подробно рассказать о реакции на наши предложения со стороны акторов отрасли, а также представить свое видение в плане дальнейшего развития казахстанской электроэнергетики и вариантов взаимодействия с участниками энергорынка.
Общий вывод, который можно сделать, наблюдая куда и как развивается казахстанская электроэнергетика, заключается в том, что, к сожалению, пока четкий курс на реальные реформы и создание эффективной модели рынка в стране не выработан. Между тем, именно отсутствие такой модели, невыполнение «домашнего задания» по созданию конкурентного устойчивого энергорынка, несмотря на более чем 20-летний срок с начала старта процесса дерегулирования отрасли, и являются основными причинами сегодняшнего кризиса в отрасли. Но, к сожалению, не то что консенсуса, но и в значительной мере и понимания на этот счет в отрасли по-прежнему не наблюдается.
Механизм ЕЗ, который мог бы стать прологом к созданию эффективной модели срочного рынка в операционной части, был сразу же отягощен различными антирыночными кондициями, первая из которых по степени «вредности» – тотальное усреднение формируемых почасовых цен по стране, что полностью нивелирует пространственный компонент при формировании ценовых сигналов в стране, игнорирует базовые принципы построения рыночного пространства, стимулы для рационального сетевого строительства и энергоэффективного потребления, включая влияние на эластичность спроса за счет развития распределенных ресурсов у потребителей. При этом как раз именно это усреднение дополнительно усложнило схемы расчетов за счет необходимости выстраивания системы внутреннего кросс-субсидирования Единым закупщиком гарантирующих поставщиков регионов с более низкими до ЕЗ тарифами для смягчения темпов роста затрат на электроэнергию, что делает модель еще менее прозрачной и понятной. Механизм ЕЗ, с учетом введения балансирующего рынка почему-то через пары контрагентов (при централизованном обязательном аукционе) и последующего учета балансирующих цен в конечных ценах, причем с временным лагом, в целом получился громоздким и слишком сложным, сведя на нет преимущества ЕЗ в части простоты по сравнению с полноценным биржевым механизмом формирования цен на централизованном рынке.
Помимо этого, заложенные в ЕЗ механизмы приоритетного выкупа выработки инвестиционных проектов, ВИЭ и ТЭЦ существенно снижают объемы торгов на и без того низколиквидном рынке на сутки вперед из-за ограничений заявок предельными тарифами генерации, разбитой на 50 тарифных групп. Приоритетный выкуп транслирует неверные сигналы и для инвесторов в так необходимые Казахстану маневренные мощности, поскольку изначально стимулирует строительство генерации с более высоким КИУМ, а в сочетании с высокими темпами вводов ВИЭ относительно доступных ресурсов регулирования, создает проблемы в управлении энергосистемой для Системного оператора KEGOC.
Отсутствие возможностей для корректировки заявок на РСВ в условиях слабых навыков планирования ведет к значимым объемам балансирующего рынка, и с учетом низкой ответственности за небалансы – к росту пиковых цен из-за больших объемов внепланового импорта по высоким ценам.
Рынок мощности, представляющий из себя средневзвешенные тарифы, рассчитанные из назначаемых индивидуально цен на мощность для инвестпроектов и результатов псевдоконкурентных торгов по отбору мощностей среди старой генерации по предельным тарифам, плохо отражает реальный спрос на мощность, механизмы трансляции ее стоимости на потребителей являются примитивными, построенными на принципах предварительных годовых заявок, которые не позволяют применять существующие технологии гибкого управления спросом в энергосистеме и за счет этого снижать общесистемные издержки.
Все эти проблемы исследовались в соответствующих аналитических разделах в ходе разработки Стратегии развития отрасли CSI, в проектных материалах предлагались конкретные пути и методы их решения на основе рыночных механизмов, дорожная карта внедрения которых также представлялась как в деталях, так и комплексно. Так, особое внимание уделялось в этих предложениях вопросам интеграции ТЭЦ в энергорынок с учетом их значимости для Казахстана, характерной для постсоветских стран. Отдельно и подробно рассматривались вопросы архитектуры тарифов, методик тарификации распределительных сетей на основе рыночных принципов, вопросы ВИЭ, инвестиционный рынок, с учетом проблемы дорогого капитала и т. п. И как раз эти предложения в Стратегию мы постарались обобщить в серии материалов по электроэнергетике Казахстана на сайте Агентства энергетического анализа.
Но, как показывает опыт последних месяцев, в итоге они оказались не нужны казахстанскому энергорынку как в лице его регуляторов, так и для ключевых участников, прежде всего крупных энергохолдингов.
Как не нужны оказались и наши усилия по организации серий специальных учебных и просветительских вебинаров по основам организации энергорынков на основе российского и международного опыта с привлечением экспертов из разных стран. Эти предложения возникли не пустом месте – в ходе обсуждений проекта Стратегии, разрабатываемой CSI, я столкнулся с феноменом довольно приблизительного представления, а часто и просто непонимания среди энергетиков Казахстана того, что из себя представляют и как устроены современные конкурентные энергорынки. Причем речь идет не о каких-то специалистах узкого профиля, а часто о ключевых фигурах в основных компаниях, которые по долгу службы как раз, казалось бы, и должны были быть вполне компетентны в этих вопросах, по крайней мере в стратегическом измерении. То же, можно сказать и о некоторых представителях регуляторов, с которыми приходилось сталкиваться на медийных площадках, и в целом, оценивая их публичные выступления. Но нет, оказались не нужны наши вебинары и консультации по ключевым вопросам устройства рынков и опыта их работы, при этом часто подтекст этого неприятия был основан, на мой взгляд, как на не совсем адекватной оценке своих знаний в этой сфере, так и на общем настороженном отношении к мнениям российских специалистов, и шире – к российскому опыту в целом. Между тем, уверен, что именно российский опыт, причем как положительный, так и отрицательный, был бы очень полезен для изучения в Казахстане, если страна действительно собирается реализовывать те грандиозные планы в электроэнергетике, о которых так много говорится в последнее время.
И здесь мы подходим к основному противоречию в сегодняшнем развитии отрасли – несоответствию громогласно провозглашаемых амбициозных целей и задач тем ресурсам, которые реально имеются в распоряжении страны, включая как раз и понимание того, как и за счет чего эти цели должны достигаться, а сложные задачи, стоящие перед страной в энергетике – решаться. Ведь, по сути, в течение следующих 5–10 лет Казахстан говорит о создании мощностей соизмеримых или даже превосходящих объем нынешней энергосистемы страны, которая была построена в основном еще в советские годы. Это потребует огромных ресурсов, и, в конечном итоге, значимого опережающего остальную экономику роста цен и тарифов на электроэнергию в первую очередь. Между тем с вводом ЕЗ и повышением тарифов в сетевом комплексе, за последний год конечные цены уже существенно выросли – это общеизвестный факт, который беспокоит и потребителей, и Правительство. На оптовом рынке они уже превысили текущие российские оптовые цены, при том, что в России функционирует маржинальный операционный рынок, значительную часть (до 50%) в цене составляет стоимость мощности, через которую оплачиваются инвестпроекты и содержание «старой» генерации, что и обеспечивает текущий более чем комфортный избыток предложения. О его величине и полезности можно спорить, но в России профицит, а в Казахстане при более высоких ценах – дефицит, цены на мощность составляют пока менее 1/8 от цен на электроэнергию, при том, что цены на операционном рынке являются средневзвешенными. Можно было бы отнести такую ситуацию с оптовыми ценами в Казахстане на более дорогое топливо, формирующее тарифы электростанций, но нет, в Казахстане имеется крайне дешевый уголь, и вклад стоимости топлива в цене кВтч выработки, даже с учетом более низкого среднего кпд (в России более десятой части выработки – это парогазовый цикл, и газовая генерация преобладает в принципе), как минимум не выше российских показателей.
Так в чем же дело? Как так случилось, что цены в Казахстане при еще не начавшейся всерьез массовой модернизации энергосистемы, уже превышают российские? Очевидная причина состоит в том, что в Казахстане генерация и энергосистема в целом работают гораздо менее эффективно. И это стало понятно, как раз с введением механизма ЕЗ, до этого, как я уже много раз говорил, оптовая цена была непрозрачна и нерепрезентативна. Это касается и ТЭЦ, которые часто работают в конденсационных режимах с пережогами топлива в надежде продать как можно больше электроэнергии, опять же выкупаемой приоритетно ЕЗ, что искажает их поведенческие стимулы на рынке. И ГРЭС, которые, подают заявки с ценами «под козырек» установленных для них относительно низких тарифов, но в часы минимума спроса они все равно оказываются невостребованными, поскольку стоят последними в очереди на загрузку. В генерации нет свободной конкуренции, там предельные тарифы для каждой технологии и группы производителей, а значит и нет стимулов для сокращения расходов, будь то топливные или операционные и ремонтные. Поэтому все эти рассуждения на форумах о том, что в Казахстане никто не занимается контролем показателей удельных расходов условного топлива в генерации (УРУТ) по большей части беспредметны – в рыночных странах, каковым в целом является Казахстан, призывы не работают, работают стимулы и цены. Это касается и планирования в энергосистеме – высокие цены балансирующего рынка из России, на которые часто ссылаются, как на причину роста цен на оптовом рынке в последний год – это следствие, а не причина – следствие плохого планирования в Казахстане. Якобы дорогая как данность российская электроэнергия как основной фактор роста цен в Казахстане – это миф.
Так же как мифом является и тезис о том, что усреднение цен ЕЗ по всему Казахстану, включая несоединенный прямо с энергосистемой Запад, якобы нужно, чтобы равномерно распределить дорогой импорт из России на всех, чтобы не было так накладно приграничным регионам. Усреднение цен помогает как раз не всем, а тем, кто плохо планирует собственное потребление и создает дефицит в часы пик, которые оплачиваются в итоге со значительной скидкой от цены импорта из-за несовершенства модели балансирующего рынка. Это же касается и мощности, перебор которой сверх заявленных объемов в условиях уравниловки и отсутствия почасового учета у более 50% потребителей, экономически не то что не страшен, а даже выгоден. Результатом такого усреднения является дестимулирование потребителей к какой-либо внятной рыночной деятельности, начиная с энергоэффективности и заканчивая развитием собственной децентрализованной энергетики, интегрированной в энергосистему и в долгосрочном плане снижающей затраты на энергетику в целом.
В сетевом комплексе, который и является инфраструктурой рынка и где как раз и должен развиваться автоматизированный цифровой учет, тоже много слов и прожектов, никак не подкрепленных реалиями и стимулами. Более того, сетевой комплекс с подачи правительственных регуляторов, решивших, с целью якобы ограничения роста цен просто ликвидировать энергосбытовой сектор (и об этом мы тоже писали и говорили подробно) теперь вообще становится вещью в себе, своего рода «курьерами» генерации «с оплатой по доставке», но при этом с увеличенной в разы выручкой. Учитывая, что в основном сети опять же аффилированы с генерацией с одной стороны, а с другой представляют из себя объекты жесткого регулирования органами власти, которая в РК объективно боится свободного рынка и не заинтересована в нем, поскольку не очень понимает как он работает и как им управлять, мотивация этих решений очевидна, но эти действия противоречат как долгосрочному прогрессу отрасли в целом, так и общественному благу, потому что убивают конкуренцию и ведут к стагнации и деградации в отрасли. Ни о какой конкуренции на рознице, ни о каких просъюмерах, активных потребителях, деманд респонсе и вообще о распределенной энергетике – основных тенденциях развития в мировой энергетике в последние годы, без наличия развитого энергосбытового сегмента и розничного рынка в целом, говорить не приходится. Энергосбыты – ЭСО в казахстанской терминологии – это в первую очередь субъекты рынка, представляющие на нем массовых розничных потребителей, их интересы. Они же являются организаторами и проводниками денежных потоков на рынке, соответствующих физическим потокам электроэнергии. Без этого сектора никакой устойчивый эффективный конкурентный энергорынок в условиях Казахстана не построить.
И можно долго продолжать перечислять изъяны сегодняшней казахстанской электроэнергетики – это, опять же, все подробно описано в нашей серии материалов на сайте – но, если коротко – причина в неэффективности текущей модели функционирования отрасли, которую нужно менять, и не просто менять, а менять быстро и кардинально. И именно эти идеи и были предложены в первоначальной версии Стратегии развития электроэнергетики РК, разработанной CSI, но не то, что оказались невостребованными, а подверглись жесткой критике со стороны ряда заказчиков Стратегии – крупных энергохолдингов. В результате Стратегия в этой части в финальной версии претерпела значительные изменения, сроки перехода к конкурентному рынку, были отнесены на 2030-е годы, а контуры такого рынка были в существенной степени размыты. Я не видел самую последнюю версию, но судя по комментариям, она стала еще менее четкой и определенной. На первый план были выдвинуты всяческие т. н. «первоочередные меры», представляющие из себя мало к чему обязывающие мероприятия –«улучшательства» текущей модели, не очень сильно влияющие на конечный результат.
В какой-то степени, этот документ, очевидно, повторяет судьбу Стратегии достижения углеродной нейтральности, которая, собственно, и создала запрос на эту Стратегию развития электроэнергетики, и там тоже очень немного конкретики, при наличии множества общих фраз и пожеланий. Одна из них, например, фраза о том, что переход к низкоуглеродной энергетике будет осуществляться в рыночной среде и на основе рыночных стимулов. Которых нет, и непонятно, когда они будут.
Итак, похоже рынок в Казахстане не нужен ни производителям, ни сетям, ни регуляторам. Причины понятны – по большому счету их устраивает сегодняшнее положение вещей – отсутствие конкуренции с одной стороны, практически ручное управление электроэнергетикой, создающее множество возможностей для чиновников, с другой. При этом перед отраслью стоят огромные и, главное, очень дорогостоящие задачи, которые невозможно решать эффективно с оптимальными затратами без реально работающего, устойчивого конкурентного рынка.
Это факт, проверенный временем в самых разных странах. Часто можно слышать аргумент, что в некоторых странах конкурентный рынок отсутствует, тем не менее темпы развития их электроэнергетики впечатляют. Как правило, ссылаются на Китай, юрисдикции США, где отсутствует рынок, ряд стран Ближнего Востока.
На самом деле альтернативы здесь две: первая – строить энергетику дорого, с высокими издержками и с неадекватно высокой нагрузкой на экономику. И действительно такие страны есть, которые пока идут по этому пути – они, как правило, из числа относительно богатых, больших, могущих себе позволить эту неэффективность. При этом почти везде эти страны и юрисдикции находятся в процессе перехода к конкурентному рынку. Еще есть страны просто очень бедные, неразвитые, с низкой социальной составляющей в экономике, им пока не до рынка. Но Казахстан не относится ни к первым, ни ко вторым.
Другой вариант развивать свою энергетику за счет внешних инвесторов, по существу, кабальных займов, подслащенных грантами и субсидиями, в конечном итоге, приводящих к ситуации тотальной зависимости энергетики, а значит и экономики страны от внешних игроков. По такому пути идут некоторые соседи Казахстана. В какой-то степени, этот опыт в течение десятилетий есть и у Казахстана в смежных с электроэнергетикой отраслях, и он не очень позитивный.
Поэтому остается только одно – эффективный, устойчивый к внешним шокам, хорошо скроенный рынок. В котором заинтересованы в первую очередь потребители, относительно крупные, которые, в отличие от розничных, могут организоваться, и осознанно отстаивать свою позицию на энергорынке. Потому что они и есть те самые настоящие интересанты и заказчики изменений, ведь они в конечном счете так или иначе будут оплачивать все эти проекты часто пока что более похожие на прожекты. Очень важно, чтобы они были не сторонними наблюдателями этого энергобанкета в отрасли, не безропотными статистами или «официантами», а полноправными участниками этого процесса, со своей позицией и своими насущными интересами.
Вот с ними и нужно работать в ближайшей перспективе.
Comentários