Еще одна тема, которая несомненно продолжает волновать энергосообщество, несмотря на то, что там в этом году наступил определенный штиль в жарких дискуссиях – это, конечно, генерация. Речь о том, куда мы движемся в развитии наших генерирующих мощностей после принятия в начале 2019 года программы ДПМ-2, как это движение соотносится с мировыми трендами, и что нас ждет в этом смысле в следующие 10-20 лет. На РЭН -2019, на мой взгляд, состоялись две очень содержательные и интересные сессии на эту тему, которые мне частично удалось увидеть живьем, частично в записи, и которые я всем советую внимательно посмотреть.
и
Обе сессии собрали очень представительный круг участников с уникальными мнениями и бесспорными компетенциями –сегодняшнюю реальную элиту нашей отрасли, и, что, пожалуй самое важное и главное – реальных decision makers в текущей повестке развития генерации. Да, эта повестка, определяемая сегодня ДПМ модернизацией или КОММодом, как ее теперь принято называть, лично мне очень не нравится, по-прежнему считаю эту программу колоссальной ошибкой, но она уже запущена, работает и остановить или существенно изменить ее в текущих реалиях невозможно. А поэтому остается только наблюдать и в какой-то мере проверять себя – свое понимание происходящих в отрасли процессов, свои аргументы в прошедшей дискуссии на корректность и жизнеспособность. Я наблюдал за этими сессиями именно с такой точки зрения, и очень любопытно было видеть и слышать откровенные и достаточно откровенные размышления по этим поводам ключевых спикеров отрасли.
В обоих мероприятиях участвовал Максим Быстров из Совета рынка. Честно, скажу, я после этих сессий стал гораздо больше его ценить как профессионала с собственным видением происходящего и собственным мнением по важнейшим вопросам. Раньше он как-то виделся мне больше чиновником от рынка – все-таки пришел он туда, хотя уже и довольно давно, но в период заметного спада влияния этой организации на происходящие в отрасли процессы по сравнению с нулевыми и началом десятых.
На сессии про инвестиции Максим Быстров поделился своим пониманием того, почему у нас не сложился рынок в целом в инвестиционной составляющей – главные причины: отсутствие конкурентного рынка газа и общеэкономическая обстановка, очевидно имелась в виду стагнация, дорогие кредиты, импортозамещение, санкции и т.д. Инвестировать рыночно в повышение эффективности в таких условиях бессмысленно, более того, даже те объекты, которые были построены по ДПМ -1, не могут работать в текущем рынке, и ходят разговоры об их выводе.
Рассказывая почему отказались от модернизации в рамках КОМ, Максим Быстров сказал, что определяющим было то, что ДПМ, как двустороннее обязательство, мол, лучше КОМ, где инвестор, якобы не несет обязательств в выполнении поставки мощности по цене рынка в тот год , на который он заявился. На мой взгляд, это довольно странная причина – на нормальных централизованных аукционах мощности невыполнение обязательств со стороны генерации также влечет за собой штрафы, как и в ДПМ, но вот риски при этом ( не успеть построить или модернизировать в срок, ошибиться в технологии и «закопать» инвестиции «в землю» и т.д.), в отличие от ДПМ, несет в основном инвестор, а не широкий круг потребителей и общественное благо, что, вообще говоря, и является коренной разницей между рыночным подходом и ДПМ. Более реальным выглядит тезис, озвученный где-то года полтора назад министром Александром Новаком – о том, что через КОМ было бы дороже – поскольку там действует маржинальный механизм формирования цены, означающий, что клиринг происходит по самому дорогому объекту при балансе спроса и предложения. Вопрос лишь в том, что баланс в этом случае наступает тогда, когда он экономически объективно востребован , а не по субъективным прогнозам и желаниям чиновников и генераторов, мнящих себя в нашей реальности рыночными «инвесторами». С этим рассказом Максима Быстрова о том, как принималось решение по ДПМ-2, хорошо соотносилось выступление Федора Опадчего из СО на другой сессии про модернизацию. Он как раз очень четко и, главное, честно сказал: задача состояла в том, чтобы продлить ресурс имеющихся старых электростанций и блоков в объеме 40 ГВт по наименьшим затратам, и эта задача КОММодом сегодня выполняется в основном успешно. На вопрос, почему ставилась именно такая задача, на мой взгляд, наиболее полно в сессии про КОММод ответил Степан Солженицын, ныне руководитель СГК, а ранее один из основных экспертов – проводников этой программы в ходе отраслевой многолетней дискуссии, при том, что компания, где он трудился, особенно не афишировала аффилированность своей позиции со взглядом генераторов. Сегодня г-ну Солженицыну маскировать свои воззрения более нужды нет, и он очень образно рассказывал о некоем мостике в неизвестное будущее, который перекинула эта программа модернизации, и именно неизвестность (каков будет спрос, каковы будут технологии через 15 -16 лет) и предопределила, по его мнению, выбор механизма ДПМ для ее реализации.
И присутствовавшие генераторы вместе с Максимом Быстровым, модерировавшим эту сессию, с ним охотно соглашались. Особенно энергично соглашалась Александра Панина из Интер РАО и одновременно Совета производителей – она вообще восхищалась КОММодом, называя его красивым и сравнивая с КОМом, заявила, что «КОММод получился лучше». Немудрено, ведь именно она была главным спикером генераторов во время дискуссий 2017-2018 гг. на эту тему, она формировала их общую позицию и отстаивала ее на различных площадках. Александра Панина тоже вспомнила о том, как и почему был отвергнут вариант с модернизацией через КОМ – потому что цена КОМ, рассчитываемая как средний тариф на эксплуатационные расходы, была явно недостаточной. И вот далее она пустилась в рассуждения, которые, честно говоря, меня очень удивили (хотя казалось бы, чему еще в этой всей истории торжества антирыночной идеологии можно удивляться). Она, как и Степан Солженицын, полностью обнажила логику архитекторов нашего «рынка» с безрисковыми для «инвесторов» инвестициями. Посмотрите с 17 минуты этой сессии, с вопроса Максима Быстрова – это дорогого стоит.
Суть этой логики в том, что нет, оказывается, никакого баланса спроса и предложения – главного рыночного механизма, и на рынке мощности в электроэнергетике в том числе. Есть задача – продлить ресурс старой генерации, находящейся в собственности постреформенных частных и государственных компаний за счет общественного блага и интереса под видом и лозунгом «модернизации» для обеспечения надежного энергоснабжения этого самого общества (а как же иначе), но при этом таким образом, чтобы эти компании несли наименьшие возможные риски в будущем. И под эту задачу выбирался механизм ее реализации. Действующий КОМ в условиях избытка мощностей, созданного как раз так расхваливаемой Александрой Паниной программой ДПМ-1, с установленными Правительством низкими ценами только для покрытия краткосрочных условно-постоянных расходов (а как могло быть иначе, если возврат инвестиций для новых станций у нас был выведен в отдельный ценовой коридор ДПМ), не подходил – расчетную цену для этого нужно было увеличивать на 80 тыс. рублей. То есть цена на мощность в понимании г-жи Паниной – это отнюдь не функция спроса и предложения, напротив – это функция продавленного генераторами решения по обновлению принадлежащих им активов за счет общества. И не просто обновлению с затратами по себестоимости, а еще и с доходностью.
Исходя из этой логики, с учетом того, что КОМ все-таки позиционируется у нас как некий, хоть и с фальшбортом, но все же централизованный рынок мощности, и поднять там цену просто так (хотя в конце концов и подняли в разы выше инфляции) было бы не очень красиво, решили сделать еще один аукцион – КОММод. Помимо такого изящного и некомпрометирующего КОМ решения по отделению маржинального механизма возмещения постоянных эксплуатационных затрат от каких-либо инвестиций – в капремонты и продление ресурса в том числе (будем справедливы, по конкурентной процедуре и с еще, возможно, и вполне реальной модернизацией, если сложится), КОММод от КОМа принципиально отличается еще одним свойством. В КОМе, несмотря на назначаемые цены, все же остаются элементы рисков для генераторов – ведь торги проводятся на конкретный год отбора, и не факт, что цена мощности останется таковой в последующие годы в период окупаемости (в этом смысле переход на 6 летний КОМ вообще нонсенс – неопределенность, чем дальше во времени, тем выше, и именно поэтому в других странах сроки предоставления мощности наоборот сокращают, проводят уточняющие аукционы и т.п.). В этом состоят риски – конечно, ими можно управлять, задавая разные сроки для тех или иных мероприятий, как это делается в той же Британии, но в целом это по-прежнему риски.
А вот в КОММоде по ДПМ такие риски исключены вовсе, там все запрограммировано на 16 лет – мостик Степана Солженицына в технологическую и экономическую неизвестность строится с мощной страховкой почти на все случаи жизни. Все как и в первом ДПМ – не важен спрос, не важен курс рубля, важно только вовремя отремонтировать оборудование, обновить, подлатать, не быть Квадрой, и работай себе до 2038-2047 года, окупай с отличной доходностью свои затраты лет за 8-10, а потом получай чистую прибыль. Что там будет с технологиями в энергетике, в мире вообще, – неважно. Страна будет платить.
И поэтому, когда спикеры панели сессии о модернизации начали сравнивать КОМ и КОММод, рассуждать о некой конвергенции цен, а Степан Солженицын сказал, что те, кто в итоге в КОММоде получил цену ниже одноставочной цены КОМ + РСВ, пострадали, потому что это, мол, не так просто 16 лет поставлять мощность – мне лично показалось, что он очень сильно лукавит. Да цена может и ниже текущего КОМа (что еще раз подтверждает, что КОММод по капремонту был не нужен), но зато на 16 лет. И этого не может не понимать такой профессионал с зарубежным рыночным образованием и бэкграундом, как Степан Александрович Солженицын.
Отметил бы в этой связи и псевдорыночную риторику другого "рыночника", тоже наверняка выпускника какой-нибудь заморской школы бизнеса на сессии по инвестициям – вице-президента Сбербанка Алексея Гренкова. Конечно, они приветствуют такие программы, где они зарабатывают гарантировано и вполне прилично – согласен с тезисом Максима Быстрова на той же сессии – банки и есть главный бенефициар подобных программ. Только вот общественное благо от них страдает.
Там же, на этой сессии были два очень внятных выступления представителей генераторов – Александра Чуваева из Фортума и Михаила Хардикова из Евросибэнерго. Посмотрите их, они обнадеживают, в том смысле, что генераторы не все такие.
А вот на сессии по модернизации выступление Андрея Вагнера из T плюс расстроило. Не увидел там рыночного мышления совсем. Мы –ТЭЦ, дайте нам денег, иначе будет холодно. Альткотельная – это не настоящий инструмент. О том, как сделать так, чтобы ТЭЦ были востребованы на рынке, что нужно изменить – ни слова.
Двоякое впечатление оставило и выступление Максима Балашова из Русала, представлявшего потребителей на сессии про модернизацию (в инвестиционной сессии их не было – а зачем, их же деньги в итоге инвестируют, зачем их волновать). С одной стороны, он, отдав дежурные реверансы конкуренции на КОММоде, предложил очень полезную модификацию конкурса – проводить его после КОМа, а не до, выявив таким образом аутсайдеров и дав им возможность, если необходимо по системным и иным соображениям, попытать счастья в обновлении и продлении ресурса (и здесь ответ Максима Быстрова о том, что КОММод и формирует спрос на КОМ, а не наоборот, не выглядел убедительным – у Балашова была другая логика: КОММод как дополнение к КОМу, а не отдельная субстанция); а с другой – в ответ на реплику Бориса Ильича (боюсь его называть без отчества теперь) Аюева из СО о том, что они представляет далеко не всех потребителей, ответил, что да, не всех, но в основном платят именно они. Это, на самом деле, такое расхожее искажение действительности, широко распространенное, в которое многие верят. Да, крупные потребители действительно одни из главных плательщиков, особенно Русал, просто потому что они много потребляют (Русал, что –то около 7% общего потребления в стране). Но платят они далеко не одни, платит за всю эту хорошую и сытную жизнь генераторов, рассуждающих о лестницах в небо, вся страна. И средние и мелкие предприятия и бюджет тоже – пропорционально своему потреблению через розничных поставщиков, и даже население, косвенно, через свои недоплаченные зарплаты и прочие материальные и иные блага, недоступные потому, что кому то на Руси жить очень хорошо. Это надо помнить, Максим Генрихович, и не вводить публику в заблуждение, тем более, если вы хотите в конце концов чего-то добиться в этом смысле и перестать поддерживать чужие активы за счет собственных вне зависимости от спроса и предложения.
Приятно обрадовала своей разумностью речь Павла Завального из Госдумы. Он четко обозначил все те изъяны и рынка и КОММода, о которых независимые эксперты говорили не раз. Похоже, г-н Завальный, несмотря на неэлектроэнергетический бэкграунд, за время руководства Комитетом по энергетике хорошо овладел темой и погрузился в детали. Он, пожалуй, единственный (может еще и Федор Опадчий) назвал вещи своими именами: все это совсем не рынок, а потому нужно перестать прикидываться, а делать то, что нужно и должно – устанавливать критерии и цели в этой модернизации так, чтобы потом, через те самые 15-20 лет не было мучительно стыдно за вот это все. И надеяться, что когда-нибудь это все закончится и начнется нормальная жизнь.
Как у всех. По спросу и предложению.