Тема ДПМ–модернизации генерации, затмившая в электроэнергетике в последние 9 месяцев почти все, постепенно сходит на нет.
Пока еще нет объявленного окончательного решения в виде проекта постановления Правительства и время от времени в информационном пространстве все еще происходят отдельные стычки основных оппонентов, но это, несмотря на внешний эмоциональный накал и «инновационные подходы» к изложению позиции потребителями, уже лишь затухающие «перестрелки», «бои местного значения» и не более того. Между тем, отраслевая повестка, конечно, не ограничивается модернизацией генерации по ДПМ, хотя ее влияние на общее состояние и перспективы нашей электроэнергетики на многие десятилетия вперед безусловно трудно переоценить. Но жизнь продолжается и у субъектов розничного рынка свои заботы и интересы, отчетливо проявившиеся на днях в парламентских слушаниях в Совете Федерации «Проблемы развития интеллектуальных систем учета и пути их решения», о чем сегодня мы и поговорим.
История не новая, в том или ином виде о ней у нас слышно уже лет 7-8. Начиналась она когда-то как некое продолжение набивших всем оскомину в нулевых и в начале 10х систем АИСКУЭ, необходимых для выхода на оптовый рынок, только в упрощенном виде, в том числе для планирования и учета потребления крупных розничных покупателей. Постепенно, в основном под влиянием внешней информации о бурном развитии технологий управления процессами распределения и продажи электроэнергии за рубежом, а также в последние пару лет общего тренда на цифровизацию всего и вся, она стала тем, чем и является сегодня – одним из наиболее обсуждаемых дискурсов в энергетической повестке, особенно среди участников розничного сегмента процесса энергоснабжения. И эти слушания в Совете Федерации как раз тому подтверждение и пример: речь о том, что прошедший первое чтение осенью прошлого законопроект об интеллектуальном учете пока вызывает больше вопросов, чем ответов.
Минэнерго в лице его неутомимого заместителя министра Вячеслава Кравченко, являющегося главным презентатором резонансно спорных идей и проектов этого ведомства в последние годы (что как минимум является крайне нервным и непростым занятием) в очередной раз был вынужден рассказывать собравшимся очевидные вроде бы вещи, отвечая при этом на риторические на первый взгляд вопросы о том, зачем это вообще нам надо и почему именно сейчас. Надо сказать, что задача у него была осложнена техническими неурядицами в аудитории Совета Федерации – при обсуждении высокотехнологичных систем интеллектуального учета не запускалась на проекторе банальная презентация, и замминистра вынужден был ее пересказывать голосом с распечатанных листочков на столе. Хотя, когда презентация, наконец, запустилась под занавес выступления, выяснилось, что она представляет из себя обычные текстовые слайды «мелким почерком» и тривиальные картинки (по крайней мере те, что были показаны), и потому она вряд ли бы добавила убедительности тем тезисам, которые Вячеслав Михайлович подробно излагал. А говорил он, обосновывая необходимость внедрения смарт-учета, достаточно простые вещи: в приборном парке «зоопарк» – надо упорядочить, это, мол, поможет энергоснабжающим организациям в общем и целом планировать, видеть потребление, сократит издержки, потери и т.д., и даже даст возможность некоторым потребителям «поиграться»: увидеть сколько и когда у них потребляют различные электрочайники и прочие устройства. Затем он перечислил базовые принципы, среди которых, помимо других и несомненно важных, были: снятие бремени владения учетом с потребителей и передача их «квалифицированным участникам» – сетям и гарантирующим поставщикам, а также «нормирование расходов» на установку умного учета в тарифе. Последний принцип как-то диссонировал с неоднократно повторявшимся ведущим слушаний председателем комитета по экономической политике СФ Дмитрием Мезенцевым тезисом о безусловной «бесплатности» умного учета для потребителей. Но все же главная проблема в выступлении Кравченко, на наш взгляд, все-таки была в другом. Мы и присутствующие так и не услышали внятного ответа на вопрос: ЗАЧЕМ? В чем именно состоит реальная необходимость в переходе на тотальный интеллектуальный учет, какие выгоды и кому это принесет и сколько это будет стоить хотя бы приблизительно. То есть CBA – Cost Benefit Analysis в выступлении заместителя министра полностью отсутствовал.
Между тем, именно такой подход является главным аргументом при принятии решений о тратах немалых денег на смарт-учет в других странах, на опыт которых часто ссылались другие участники, выступавшие вслед за В. Кравченко на этих слушаниях. Зам. министра Минстроя Андрей Чибис, был как всегда оптимистичен и напорист и сказал ряд дельных, на наш взгляд, вещей. Например, о том, кто в итоге должен владеть учетом в многоквартирных домах, намекая на общедолевую собственность, что явно не понравилось ни Кравченко, ни иным претендентам на монополию владения умным учетом. Но, правда, Чибис больше говорил об учете ресурсов в целом, об умных городах и весях, чем вызвал справедливую критику со стороны Вячеслава Кравченко: все-таки тут на слушаниях обсуждались несколько иные вещи.
Интересным и дискуссионным было выступление Павла Ливинского – нового предправления Россетей. Мы впервые наблюдали его не в комфортном монологе «обо всем», а в качестве руководителя, отстаивавшего конкретную концепцию и профессинальную позицию в споре с серьезными оппонентами. Конечно, это не его предшественник с идеями о передаче электроэнергии «на сверхвысоких скоростях». Павел Анатольевич в основном в теме. Но вот рассказывал он по большей части не про учет, а про диджитализацию вверенного ему сетевого комплекса – процесса, смарт учет в котором является лишь частью. Начал он за здравие – рассказав об эволюции энергосистем и о том, что их всеобщая децентрализация, требующая как раз и диджитализации в рамках известных 3D, – это тренд и прогресс, «который не остановить». И даже получил поддержку в этом смысле со стороны председательствующего : «а надо ли?». Действительно в новой электроэнергетике, в новых рынках, эволюционно прорастающих из старых классических, но настоящих конкурентных, роль сетей вообще, и особенно распределительных, в частности, существенно возрастает, поскольку именно они и являются физической основой и инфраструктурой таких рынков. И конечно это требует совсем другого уровня управления и совсем другого учета, чем тот, который у нас есть сегодня. И именно сетям тут, как говорится, карты в руки. Вопрос лишь в том, а есть ли у нас такие рынки, произрастают ли они у нас, на нашей «старой», очень «каменистой» почве того, что у нас всуе называют «рынком», но который таковым не является?
Ответ на этот вопрос дал в начале своего очень острого и содержательного выступления предправления другого не менее важного в нашей иерархии госхолдинга Борис Ковальчук. Он осадил своего коллегу: все, о чем говорил Павел Ливинский в смысле «прогресса», не предусмотрено нашими стратегическими документами. В них нам не нужна децентрализация, а значит нет там необходимости и диджитализации в таком виде. Что у нас есть, так это монополия, и именно в стремлении монополизировать процесс создания умного учета в стране г-н Ковальчук и обвинил г-на Ливинского. А по дороге досталось и остальным, включая зам. министров представленных на слушаниях ведомств. Ковальчук говорил от имени гарантирующих поставщиков, по его мнению именно эти структуры должны играть главенствующую роль в установке умного учета, особенно у населения, но при этом он призвал не питать пустых иллюзий и не прятать голову в песок – такой проект стоит немалых денег и никакой «экономией» его профинансировать нельзя. Денег у регулируемых организаций на это в нынешней нормативке нет и взять их неоткуда, кроме как у потребителей через тариф. Поэтому вопрос не готов, и это надо признать. Понятно, что не каждый руководитель, пусть и такой крупной и важной компании как Интер РАО, так может излагать свою точку зрения в таком собрании и в такой форме. Но Борис Ковальчук смог. Не должность красит человека.
Закрепила «наступление» Б. Ковальчука интеллигентная во всех отношениях Наталья Невмержицкая – неизменный предправления НП ГП и ЭСК, указав присутствующим на нерелевантность примеров в презентации Павла Ливинского для российских реалий. Правда, попутно она приоткрыла и серьезный изъян российской модели, о котором ГП предпочитают не говорить – почти во всех странах, с которыми мы пытаемся как-то ровняться и на чей опыт ссылаться, никаких гарантирующих поставщиков по границам регионов нет. Их функции, но совсем в другом смысле и назначении – как дефолтные поставщики – исполняют сети или ассоциированные с ними сбыты в границах балансовой принадлежности той или иной распределительной компании. Наталья Викторовна сослалась на английский опыт, который, по ее мнению, «нам ближе», но если честно, в чем именно, осталось не очень понятным: в Великобритании совсем другая модель рынка и с точки зрения формирования цен, и с точки зрения ролей субъектов на розничных рынках. Гораздо ближе нам во всех смыслах американские модели, но там нет ГП сбытов.
Но главное отличие и европейских, и американских рынков от нас в части смарт-учета заключается в другом – в том, что основным драйвером его внедрения является настоящий, реактивно-адаптивный по отношению к спросу и предложению рынок, и смарт-учет там является одним из важнейших инструментов его балансирования как с точки зрения управления спросом, корректным конфигурированием распределительной сети, так и с точки зрения оптимизации предложения и минимизации системных затрат на резервы. Этого у нас как раз и нет, в том числе и в значительной степени потому, что основным механизмом нашего рынка является ДПМ, основанный на субъективном долгосрочном планировании спроса с неизбежными ошибками и пресловутых гарантиях возврата инвестиций, которые в итоге делают наш рынок похожим на турецкие отели по системе all inclusive: хочешь не хочешь, а есть и пить придется. Как и платить за то, что тебе не очень нужно. Зачем там смарт-учет, что балансировать онлайн, зачем знать профили нагрузки всех и каждого – все равно все заплатят за мощность ровно столько, сколько им положено. Конечно, отдельные «интеллектуальные» потребители могут снизить свои платежи за мощность, уходя с региональных пиков, но тогда за них заплатят другие, включая тех самых массовых потребителей, об интересах которых так пеклись выступающие на слушаниях. Но для этого «умным потребителям» весь этот арсенал интеллектуального учета со всем этим функционалом, о котором рассказывали В. Кравченко и П. Ливинский, а потом один из производителей оборудования, не нужен – достаточно интервальных счетчиков, которыми и так должны быть оснащены потребители свыше 670 кВт на розничном рынке. Они этим и занимаются по мере сил сами и с помощью компаний, появляющихся сегодня на нашем рынке и развивающих платформенные сервисы, основанные на сопряжении розничных продавцов и покупателей в зонах того или иного ГП, тем самым хоть как-то оживляя картину нашего монументально предсказуемого псевдорыночного процесса энергоснабжения.
Такой учет, как часть цифровых систем по управлению сетями с целью снижения операционных издержек и повышения качества услуг, снижения потерь за счет улучшения контроля, наверное, нужен сетям, но мы тут вынуждены согласиться с Борисом Ковальчуком, выразившим сомнение, что это как-то окупаемо без дополнительной нагрузки на тариф. Возможно, он облегчит и жизнь ГП, но опять – это вряд ли окупаемо в текущих условиях, и на это просто нет денег. ГП, имея виды на создание таких систем на своем балансе (раз уж речь об этом все равно ведется) заинтересованы в первую очередь в том, чтобы, что называется, «приколотить» потребителей к себе намертво, создать условия, при которых их, как институт, будет очень трудно, если не невозможно, убрать с рынка вообще когда-нибудь в обозримом и не очень будущем. Что ж, с точки зрения бизнес стратегии владельцев сбытовых ГП активов ход вполне рациональный и оправданный. Но вот с точки зрения общественного блага и конкурентных рыночных принципов – на наш взгляд, не очень.
В этом смысле, нам кажется, нужно смотреть не на выдуманный или «натянутый» под задачу, а реальный опыт других стран. Например Европейского союза. Там ставятся еще более масштабные задачи по внедрению систем интеллектуального учета: в ближайшие годы предстоит оснастить около 200 млн. точек поставки. Разные страны решают их по-разному, но на основе CBA и никак иначе. И в базисе решений лежат универсальные принципы усиления конкуренции и снижения барьеров для входа на рынок, в том числе и в первую голову за счет недискриминационного доступа к информации о потреблении для всех участников, включая новые сервисные компании и платформы, а не для закрепления навечно «старых» участников, как у нас. По пути решаются и другие задачи, включая изменение роли распределительных компаний, как операторов и фасилитаторов розничных рынков, координации их взаимодействия с операторами оптового рынка в части резервирования, поддержания частоты, уровня напряжения, реактивной мощности и т.д. С этой точки зрения позиция Павла Ливинского на слушаниях была гораздо ближе к цели, чем у кого–либо еще, но это не отменяет факта ее нерелевантности в нынешних российских условиях, как и того, что сети в такой большой и разной стране могут и должны быть разными, а не только структурами Россетей.
Именно поэтому, по нашему мнению, участники дискуссии так и не смогли до чего-либо договориться, и все как всегда уперлось «в денежный вопрос». Чудес на свете не бывает, здесь правы были те, кто об этом говорил на слушаниях: за все в конечном итоге заплатит потребитель. Вопрос лишь в том, принесет ли это ему в конечном итоге пользу в виде роста конкуренции, снижения системных затрат и ограничения роста цен в будущем? Или же все будет как обычно: он заплатит за то, чтобы было удобнее монополиям и «инвесторам» с безрисковыми гарантиями возврата инвестиций.