Параллельная реальность.
Вот наиболее точные слова, которыми можно описать наблюдаемый в последние месяцы в России неуклонно нарастающий хайп вокруг «новой энергетики» во всех ее многочисленных проявлениях: цифровизации, «переходах», «трансформациях», разнообразных netах, gridах, IoT и IoE, DDD и DD, и т.д. и т.п. Бесконечный калейдоскоп публикаций на эту тему, все учащающиеся форумы, всевозможные «столы» и «саммиты», весь этот визионизм создают впечатление, что это все уже захватило всех и вся в России или по крайней мере является мэйнстримом в нашей отраслевой жизни и повестке и чем-то таким настолько важным, без чего мы уже никогда не сможем и не будем.
Но оглянувшись вокруг, чуть пристальнее вникнув в тему, мы вдруг с удивлением обнаруживаем, что в нашей повседневной жизни и нашей перспективе на годы и десятилетия вперед, описанной и формируемой нашими официальными регуляторами, всего этого нет, или почти нет и пока не предвидится. Что весь этот хайп – он где-то там, за нашим временным и пространственным горизонтом, что все эти новости про накопители, которые «вот-вот», виртуальные электростанции и demand responsы, которые «уже», brooklinские gridы, водородные cellы, электромобили и даже малозаметные в обыденности новости о десятках и сотнях гигаватт ВИЭ – не про нас и не у нас. Параллельно.
А что у нас? «Что мы» (вспоминая кампанию Титова) во всей этой истории, кроме заседаний, конференций и бесконечных разговоров и публикаций? Мы – это ДПМ модернизация старых технологически ТЭС, суть которой, как показали тестовые «имитационные» отборы, в основном в замене оборудования - старого на новое, – без какой-либо внятной стратегии повышения эффективности; мы – это ВИЭ, но где-то там, за очень дорого в почти микроскопических масштабах, несмотря на бодрого Чубайса; «распределенная» энергетика у олигархов и в изолированных во всех смыслах зонах, и пока совсем немного у тех, кому уже не все равно, но еще не знают как. Мы – это разрушение смыслов, заложенных изначально в модели рынка, которую когда-то мы восприняли на основе лучших эффективных прототипов у «партнеров». Разрушение рынка мощности как инструмента конкуренции между новым и старым, где мы шаг за шагом социализируем издержки и подавляем любые рыночные сигналы, еще до того, как они пытаются проявиться. Причем делаем это искусно и в рынке мощности и на РСВ: через процедуры отбора и механизмы оплаты, через выбор состава оборудования в суточном графике, где мы подменяем целевую функцию в угоду соображениям по искусственному сдерживанию цен. Через расширенное ценопринимание, в результате которого цены на собственно электроэнергию устанавливаются у нас крайне незначительным числом агентов рынка. Через искусственные зоны гарантирующих поставщиков по границам регионов с единой усредненной оптовой ценой c сальдированием отклонений, наложенной на хотя и сложную, но эффективную узловую модель ценообразования, учитывающую физику процессов в энергосистеме и призванную выдавать точные сигналы рынку. Но как раз именно зоны ГП, вообще говоря, во многом обессмысливают все ее достоинства, оставляя лишь повышенную сложность применения. И многое другое, о чем не раз уже сказано.
Интересно, что, несмотря на весьма вольное обращение с элементами «американской» модели, без стеснения подстраивающее ее под нашу «специфику», искажающее ее до степени полной неработоспособности, за некоторые атрибуты, призванные как раз уравновешивать излишнюю рыночную свободу (как тот же антимонопольный контроль за соответствием заявок на РСВ топливной составляющей себестоимости станций и блоков, или принцип оплаты всех постоянных издержек через мощность), мы держимся двумя руками. Хотя именно это, на наш взгляд, в наших конкретных условиях и делает в итоге рынок мощности совсем не тем, чем он должен быть – инструментом по снижению рисков инвесторов при вложениях в новые конкурентные ресурсы. В этом смысле для нас было бы очень полезным взглянуть на нынешнюю дискуссию о рынках мощности в Европе – там как раз подход к этому вопросу очень правильный: рынок мощности это дополнительный инструмент для обеспечения надежности и инвестиций, а не основа для формирования «тарифной выручки».
И там, где соотношение стоимости мощности и стоимости собственно электроэнергии в каждой точке и в каждый час производства и потребления является разумным – 15-20 на 85-80, иногда 30:70, как это, кстати, есть и в американских рынках,
Рис. 1.
а не 2 и более к 1, как в расчетах наших новых или модернизируемых станций,
Рис. 2
все встает на свои места, а параллельные миры вдруг начинают пересекаться. И все эти «цифровые» вещи новой энергетики – о которых мы так много в последнее время говорим, закрывая глаза на суть и действуя по известному ленинскому принципу «мы пойдем другим путем» – перестают быть странными для подлинно широкого круга игроков отрасли, а не только для тех, кому повезло быть приглашенными на очередные белокресельные посиделки или у кого на это пока хватает денег. Хотя «чужие» там, как правило, не ходят, даже если у них и деньги есть. Неинтересно. Потому что не про них и не про нас.
Но пока же все совсем не так. Не так и будет только хуже, судя по новостям. Что делать? На этом безрадостном, скажем прямо, фоне интересными становятся не общие рассуждения на тему того, как хорошо живется там, где нас нет и где не скоро будем, а конкретные усилия по «подрыву» того, что есть у нас сегодня – в рамках действующих правил и усилий по их эволюционным изменениям.
И здесь бы мы опять отметили известный спор сетей с ГП по интеллектуальному учету, который лишь на первый взгляд не имеет прямого отношения, к тому, о чем сегодня говорим. Конечно же, под претензиями ГП на учет лежат вполне конкретные стратегические основания. В нашей модели ГП помимо всего прочего, хорошего и плохого, – это прежде всего маркеры цен для потребителей на рознице. Любая конкуренция, какие-либо околорыночные механизмы и движения, связанные с попытками найти более эффективный с точки зрения баланса интересов спроса и предложения вариант, крутятся вокруг цены ГП, рассчитанной для него АТС на опте по его зоне деятельности, и соответствующей сбытовой надбавки. По существу ГП – это «ценовые» интеграторы нашего рынка, разбитого на принадлежащие им розничные зоны, со сложной процедурой перехода от одной к другой через оптовые группы точек поставки (ГТП), что делает наш розничный сегмент пространственно неликвидным по определению. И это не наше изобретение или вина – это негативный атрибут той самой приближенной к физической реальности узловой модели, который в американских юрисдикциях обычно компенсируется специальными рыночными инструментами – рынками прав на передачу – FTR. Правда, у нас их нет – их «упростили». Более того, у нас достоинства узловой модели, связанные с дискретностью ценовых сигналов в той или иной точке энергосистемы, в модели региональных ГП нивелируются и теряются через усреднение узловых цен по зоне их деятельности. Но ценовая «физика» все равно есть и продолжает оставаться в узлах сети, пока все еще лишь магистральной, но с точки зрения трендов и конструкций рынков будущего, о которых говорят и пишут, она будет не менее важна и в распределительных сетях. Как и учет, неважно интеллектуальный или нет. Поэтому позиции ГП на рынке, несмотря на кажущуюся монополию, до тех пор пока они не обладают не только финансовым потоком в регионах, но и чем-то осязаемым с точки зрения технологических ресурсов, влияющих на суть модели рынка – учетом в первую очередь, остаются под угрозой. И неудивительно, что сегодня ГП, ведомые их профессиональным think танком, озабочены поиском своей ниши в будущей новой энергетике, где основным ценностным активом вместо прав на электроэнергию, как сегодня, становится доступ к потребителям и владение платформами по оказанию услуг.
Но здесь ГП, как и их оппонентов из сетей, которые пока, нам кажется, не осознали в полной мере этих перспектив и больше заняты техникой и технологией, чем сутью надвигающихся перемен, поджидают еще одни претенденты на новый бизнес – структуры, занятые агрерированием спроса без какого-либо формального статуса. Именно так это и происходит сегодня за рубежом, где новые структуры, в основном из энергосервисных компаний, активно занимают эту нишу. У нас, вполне возможно, ими могут стать независимые сбыты из тех, кто сумел выжить на выжженном пространстве за более чем 10-летнюю монополию ГП. Но их немного, а остальные – как правило, «ленивые коты», сидящие на шее своих базовых потребителей, зачастую являющихся заодно и их хозяевами, не сильно вникающими в детали нашего крайне запутанного «рыночного пространства» в силу нехватки времени и прочих озабоченностей. Их вряд ли будут интересовать инвестиции в не очень им понятные с точки зрения доходности активы, по крайней мере до тех пор, пока наш рынок не станет настоящим – понятным и прозрачным. Чего, исходя из вышесказанного, и при ознакомлении с обсуждениями ключевых вопросов конкуренции на тех же мартовских слушаниях в Госдуме в ближайшей перспективе не предвидится.
И вот на фоне такой безнадежной, казалось бы, повестки, у нас вдруг возникают проекты, подобно одному из тех, с которым удалось нам познакомиться поближе. Это платформа E2B по поиску покупателей и продавцов на розничных рынках, работающая по специальному мультиагентному алгоритму. Что интересно – платформа заявляется как адаптивный механизм, подстраивающийся под изменения условий и законодательства, и в этом смысле является универсальной. Речь идет пока том, чтобы найти возможности для малой розничной генерации – той самой распределенной, о которой мы все так любим рассуждать в последнее время – работать безубыточно и стать активным продавцом энергии на рынке, а не пассивным «сбытчиком» своей продукции в "единое окно" ГП. С другой стороны есть потребители, переплачивающие ГП лишь потому, что не знают, где и как купить дешевле, часто просто в силу отсутствия необходимых компетенций для работы на нашем зарегламентированном до мелочей рынке. Платформа Е2В заявляет, что решает эти вопросы, и не просто их решает, а делает это в автоматическом режиме: а-ля «личный кабинет» или «как в мобильном приложении». Суть поиска «выгоды» понятна – идет игра вокруг стоимости мощности на рознице в часы максимума, куда у нас сваливают все подряд: от собственно мощности как параметра, характеризующего адекватность генерации нести нагрузку с заданным уровнем надежности, до разнообразных доплат и оплат всевозможных нерыночных решений нарастающими аппетитом и объемом. Понятно здесь и то, что платформа вынуждена играть по действующим правилам и ограничениям, ища в них те «моменты», которые позволяют ее клиентам законно получать бенефиты, недоступные остальным. И пока эта игра по принципу win – lose: выигравшие в итоге перекладывают бремя нерыночных расходов и доплат в такой модели энергоснабжения на менее квалифицированных неудачников.
Но важно здесь и то, что такой подход, через сервис, вместо обычной купли-продажи, дает возможность прямо участвовать в рынке, хоть и недостроенном и неэффективном, новым и настоящим участникам – прежде всего массовым потребителям, на которых это, собственно, и рассчитано, обнажая при этом все те больные места, все недоделки, которые и нужно в этом рынке лечить и исправлять. Более того, подход подсвечивает реальные, а не мнимые роли агентов рынка и дает рецепты для его здорового развития. Например, распределительные сети, в рамках одной зоны ГП с точки зрения модели являются медной доской, соответственно любая розничная станция при каком-либо якорном потребителе вроде бы может продать свою электроэнергию другому потребителю, расположенному в том же Краснодарском крае за сотни километров.
Рис. 3
Но на деле эта электроэнергия до потребителя в Армавире из Ейска может и не дойти в виду ограничений по сечению линий и потерь. В итоге нагрузка потребителя в данный час загружает сети и ведет к потерям, а загрузка генератора в Ейске, который вообще-то оказывается по факту и не нужен, как и загрузка тех, кто нужен, скажем в Краснодаре, вносят небаланс в режим и приводят к росту общих издержек. Понятно, что пока такие возмущения и небалансы в системе носят эпизодический и незначительный с точки зрения объемов характер, ими можно пренебречь. Но со временем, когда такие контракты станут массовыми, хотя бы в пределах одного региона, а именно на это нацелена платформа E2B, проблему придется решать. Как придется решать и проблему зон других ГП, когда-то организованных внутри зоны регионального ГП, усредненная цена в которых отличается от зоны к зоне по региону. Нужна будет дискретная цена в распредсетях, а значит совсем иное регулирование от начала и до конца. И все эти решения как раз и невозможны без наличия данных интеллектуального учета от всех задействованных агентов, причем в режиме онлайн.
При массовом участии потребителей и поставщиков в таких платформах возникнет необходимость не только простого сведения баланса по окончании расчетного периода, о чем так много говорилось 8-9 лет назад на рабочих группах Совета рынка при обсуждении будущих ролей ГП и прочих, но и обеспечения этих процессов реальными «фасилитаторами» региональных и межрегиональных розничных рынков, обеспечивающими учет в пространстве и во времени. И здесь мы возвращаемся к спору об интеллектуальном учете между сетями и ГП и будущей их роли в построении реального рынка. Пока хотя бы на рознице. А опт подтянется, там все гораздо проще сделать настоящим, главное трезво оценивать то, что есть сегодня, а не говорить, что все у нас там «в основном в порядке», а «вот на рознице…» .
Как это все устроить так, чтобы в итоге это работало в парадигме win-win, снижало общие системные издержки и повышало общественное благо, можно и нужно говорить, писать, готовить аналитические материалы. Вопрос лишь в том, что это стоит денег, а значит, нужны интересанты и объективная востребованность. Мы слышим озабоченность на этот счет у депутатов, которые хотят увидеть свет в конце туннеля наших бесконечных реформ. Но именно такие вот проекты и дают реальные ответы и понимание того, где мы сегодня есть в рыночном смысле. Причем гораздо в большей степени, чем многочисленные форумы. В этом их ценность.
Что же касается ДПМ и прочих подобных механизмов, насильно встроенных в наш рынок и оплачиваемых сегодня через пиковую мощность, то рано или поздно они окажутся невостребованными, просто потому, что они к реальному рынку не имеют отношения – это политика - то, что называется policy властей, преследующих свои, возможно благие, но все же субъективные цели. Такие механизмы имеют право на существование, но это совсем не рынок, как объективисткий инструмент общественного прогресса. И если мы за рынок, то нужно, наконец, определиться и расставить точки над i. Это первичный выбор, в котором мы как-то потерялись и уже давно, никак не решаясь назвать вещи своими именами.
А ДПМ и прочие конструкции, если мы все же выберем реальный рынок, станут, наконец, тем, чем и являются на самом деле – квазиналогами и сборами, отражающими текущую политику правительства в этой сфере, и за наличие или отсутствие которых, за их объемы и принципы взимания мы будем голосовать на выборах.
Рано или поздно.